Этапы содержательной переориентации науки о сознании в процессе исторического развития психологии

В построении психологии как самостоятельной дисциплины сознание захватывает все поле психологии как науки, впервые самостоятельно оформившейся в конце XIX в. Вся психология, согласно проекту Вундта этого периода, выстраивается в трехмерном пространстве свойств сознания, структурных компонентов сознания, системы связей между компонентами. В работах Вундта [7] сознание как процесс наделено не только центральным психологическим (предмет психологии), но и междисциплинарным статусом. Об этом можно судить по работам Вундта, связанным с физиологической психологией и с психологией народов. Можно предположить, что имплицитно Вундт рассматривал сознание в континууме от физических явлений до социальных, что стало камнем преткновения в современных исследованиях по проблеме сознания, в частности:

а) в решении так называемой «трудной проблемы» сознания [18; 20; 23; 26; 28 и др.];

б) в решении проблемы социальности сознания [8; 24; 25; 27 и др.].

В представлениях У. Джеймса [9] этого периода акцентируется главным образом процессуальный статус сознания (метафора потока) в функциональной приспособительной связи внешней и внутренней активности человека. С методологических позиций прагматизма (функционализма), представленных в учении Джеймса, сознание трудно отнести к базовой категории, в качестве которой ее рассматривал Вундт.

В работах выдающегося российско-советского исследователя В.М. Бехтерева, оставившего след в широкой сфере проблем — от нейропсихологии до социальной психологии, периоду строгого объективизма предшествовала весьма важная, на наш взгляд, но, к сожалению, малоизвестная работа «Сознание и его границы» [6]. Критически анализируя дефиниции сознания в работах Лейбница, Спенсера и Вундта, автор, не претендуя на сущностную характеристику, определяет сознание как «субъективную окраску… то есть внутреннее, непосредственно нами воспринимаемое состояние, которым сопровождаются многие из наших психических процессов» [6, с. 11]. Как отмечает Бехтерев, этим определением обеспечивается различный характер сознательных и неосознаваемых психических явлений (ощущение, восприятие, представление, стремление, желание, хотение и пр.) [там же]. По критерию сложности Бехтерев выделяет различные степени, на наш взгляд, уровни сознания, определяя их также как формы сознания. Значительная часть этого исследования связана также с понятием «объем сознания». Существенно дополнив проведенные другими авторами, в том числе Вундтом, экспериментальные исследования по определению объема сознания, Бехтерев формулирует в качестве одного из выводов положение об обратной связи объема и ясности сознания, используя также метафору «яркий светильник» [там же], что можно сопоставить с метафорой светлого пятна или прожектора сознания в более поздних работах И.П. Павлова и Б. Баарса [13; 22]. Оригинальность бехтеревского подхода определяется отчетливой и в перспективе операционализируемой уровневой структурой сознания, что, к сожалению, не нашло продолжения в отечественной психологии, решительно перешедшей на позиции крайнего объективизма.

Вышеназванные работы рассматриваются нами как характерные для первого этапа, определившего последующее развитие науки о сознании. Это становится особенно ясным из критического анализа исследований сознания в зарубежных и отечественных работах, предпринятого А.Н. Леонтьевым в начале 30-х гг. ХХ в. К сожалению, этот анализ не был опубликован в свое время, так как был выполнен для обсуждения в кругу единомышленников Л.С. Выготского в условиях построения новой, материалистически ориентированной психологии. Уточняя положение о центральности категории сознания в психологии, А.Н. Леонтьев отмечает, что «психология должна разрабатывать психологическую теорию сознания» и «эта задача является важнейшей, решающей судьбу психологической науки… без решения этой задачи психология не может претендовать на то, чтобы стать подлинной наукой» [11, с. 29]. Главными недостатками психологии данного периода в контексте проблемы сознания, согласно автору, являются «бескачественность», замкнутость сознания в себе, его мистификация. Парадокс психологии первого этапа развития представления науки о сознании состоял в том, что, «конституируя себя как науку о сознании, она никогда не была наукой о сознании», так как «не выдвинула никакой конкретной теории сознания» [там же, с. 33].

В работах Л.С. Выготского, считает Леонтьев, выстраивается «новая теория сознания», носящая содержательный, конкретно-психологический характер, как «учение о системном и смысловом строении сознания» [там же, с. 34]. Весьма важной в этих материалах, по нашему мнению, является мысль, что «различие обобщений (как одной из сторон сознания по Л.С. Выготскому. — Г.А.) — это различие содержания, которое обобщается» и «что разное вещественное содержание требует разных процессов для того, чтобы оно могло быть обобщено» [там же, c. 36]. Из этой мысли с очевидностью следует, что метафора потока не носит универсального характера для всех процессов сознания, что находит подтверждение в современных исследованиях, согласно которым такие типы сознания, как сенсорное сознание, перцептивное сознание, когнитивное сознание, аффективное сознание и т.д., рассматриваются как нетождественные.

Высоко оценивая этот новый этап развития психологии, связанный с появлением конкретно-психологической теории сознания, А.Н. Леонтьев вместе с тем находит основания для критики концепции Л.С. Выготского, не получившей своего завершения при жизни автора, в частности, в направлении решения проблемы взаимосвязи аффекта и интеллекта. Как считает Леонтьев, Выготскому не удалось связать сознание с конкретной жизнью и определить переход от сознания, то есть субъективного мира, к объективности (не-сознанию). В теории Выготского, согласно Леонтьеву, «сознание стало производным от общественного сознания» и, таким образом, потеряло интенциональность и в высшей степени интеллектуализировалось (интенциональность зачеркнута в авторском тексте) [11, с. 39–40].

Леонтьев [10] предложил свое решение проблемы сознания, выдвинув на первый план категорию деятельности в ее связи с сознанием личности. На этом, третьем, этапе (после Выготского) в отечественной психологии развивалось также учение о сознании в работах С.Л. Рубинштейна [19], категориальной основой которого впоследствии была признана категория субъекта.

Важным отличительным моментом представлений о сознании в работах Рубинштейна являются положения о единстве переживания и знания в проявлениях сознания, а также об осознании и познании переживания как непосредственной данности посредством отношения к объекту. Более того, содержание сознания, согласно Рубинштейну, определяется посредством отношения к объективному миру. Таким образом, не будучи объединены в одно учение о сознании, концепция Выготского, ее развитие Леонтьевым и положения Рубинштейна определяли комплексное психологическое решение проблемы сознания. В этом территориально и институционально разделенном комплексе можно было отыскать ответы на вопросы о соотношении и взаимосвязи аффекта и интеллекта, объективного и субъективного, внутреннего и внешнего, теоретического и практического в проявлениях фактического, развивающегося и формирующегося сознания. Вместе с тем нельзя не видеть и точки расхождения в авторских теоретических построениях, в частности в категориальных основаниях (монокатегориальность — поликатегориальность) в трактовках детерминации проявлений и развития сознания, в определении соотношения сознания и бессознательного и др.

Одновременно на этом этапе возникали и иные моно- и поликатегориальные основания науки о сознании (В.П. Зинченко, В.Н. Мясищев, К.К. Платонов и др.). Особо отметим вклад К.К. Платонова [16] в укрепление категориального статуса сознания во взаимосвязи с проблемой личности.

Важным событием в отечественной психологии стал научный форум 1966 г., продемонстрировавший новое состояние и возможности науки о сознании [17]. Любопытно отметить, что в этом же году за рубежом, в Риме, состоялся инициированный Академией наук Ватикана международный симпозиум, посвященный теме «Мозг и сознательный опыт», обстоятельный обзор которого подготовил и опубликовал соратник Выготского и Леонтьева А.Р. Лурия [12]. Лурия отметил «резко возросший интерес к проблеме отношения сознания к мозгу и мозговым механизмам, лежащим в основе сознательных процессов» [там же, с. 162], выделив также несколько предшествующих международных симпозиумов по этой проблеме с 1951 по 1960 г.

Возросший интерес к проблеме «Мозг и сознание», согласно Лурии, обусловлен достижениями нейрофизиологии, нейрохирургии, психофармакологии того времени. В соответствии с успехами естествознания в этих областях науки возобновились попытки «ликвидировать обособленность психического и стремление понять материальные основы сознательной деятельности» [12, с. 163]. Отметим, что ситуация повторилась примерно через 20 лет в связи с новыми, более совершенными технологиями проникновения в мозг (ФМРТ, ПЭТ, МЭГ, ТМС и др.) в поисках нейронных коррелятов сознания.

В соответствии с идеологическими императивами советской науки того времени Лурия подвергает определенной критике исходные философские позиции зарубежных исследователей проблемы «мозг и сознание» (философы не были приглашены на этот симпозиум). Ни в одном из представленных участниками римского форума определений сознания, констатирует Лурия, не фиксируются «отражение реальности», «осознанное бытие» или «сложная содержательная деятельность, имеющая смысловое и системное строение» [12, с. 164]. Ориентируя свой анализ докладов с позиций мозговых механизмов, то есть материального субстрата сознания, Лурия выделяет две группы исследователей:

1. осуществляющих поиск нейронных структур, порождающих сознательные процессы; среди них такие известные ученые, как У. Пенфилд, Дж. Экклз и др.;
2. концентрирующих усилия в области кибернетических и информационных явлений.

К новым тенденциям в исследовании мозговых систем, определившимся на симпозиуме, Лурия [12] отнес более отчетливое осознание принципиальной сложности («трудная задача сознания») проблемы психофизиологических механизмов сознания, не получившей никакого заметного продвижения на данном симпозиуме.

Несколько иначе выстроено содержание сборника «Проблемы сознания» (редакторы: В.М. Банщиков, А.А. Меграбян, Л.Л. Рохлин, Е.В. Шорохова), включающего доклады на московском симпозиуме 1966 г. [17]. Симпозиум был организован Всесоюзным научным медицинским обществом невропатологов и психиатров, Институтом философии Академии наук СССР, Научным советом по комплексной проблеме «Философские вопросы современного естествознания» и Армянским научным медицинским обществом невропатологов и психиатров. Такой перечень учредителей определил также своеобразие состава участников и предоставленных ими материалов. В отличие от римского симпозиума, на котором ученые представляли такие отрасли науки, как физиология (морфология), нейрофизиология, психология, этология, теория информации и кибернетика [там же], на московском симпозиуме представлен более широкий спектр наук: философии и методологии науки, психологии, лингвистики, этологии, физиологии и неврологии, медицины и психиатрии, а также юриспруденции (судебно-психиатрической экспертизы).

Содержание московских докладов по тематике можно отнести к указанной выше последовательности — от философских вопросов до медицинских. В сборнике не фиксируется структурное оформление содержания; не соблюден и алфавитный принцип следования по авторам статей. Условно можно выделить в качестве разделов следующие (см.: [17]).

1. Философские штудии (В.Ж. Келле «Индивидуальное и общественное сознание», А.Г. Спиркин «Возникновение сознания человека»). Очевидно, что временная дистанция делает несопоставимыми эти работы с современными работами по философии сознания в силу искусственной (политико-идеологической) изолированности советской философии, как и социально-гуманитарных наук в целом. Позитивным моментом такой изолированности являлась непротиворечивая последовательная целостность знаний при отчетливой аксиоматичности философского учения, имевшего весьма обобщенный и не вполне системный характер в силу универсальной приложимости ко всему, в том числе и к психологии. Отсюда широкая дифференциация индивидуального и общественного сознания без социально-психологической и индивидуально-психологической конкретики.
2. Язык и сознание (А.А. Брудный «Язык, сознание и общение», Б.Ф. Поршнев «Генетическая природа сознания (интердиктивная функция речи)»). Эта проблема является одной из активно разрабатываемых в современной науке сознания.
3. Зоопсихология и этология, существенно расширившие знания о психике животных и детей в сторону сознания, особенно в связи с тем, что сегодня обозначается как theory the mind (способность некоторых обезьян, детей и, конечно, взрослых воспринимать, учитывать и использовать в своих целях психическое состояние других особей). Представленные в сборнике статьи (Н.А. Шустин «Сложные формы аналитико-синтетической деятельности животных, как биологические предпосылки сознания», Г.К. Ушаков «Очерк онтогенеза уровня сознания») соответствуют данному направлению.
4. Определения сознания, наиболее представленные по количеству помещенных в сборнике статей, так или иначе направленные на решение вопроса дефиниции сознания, остающегося самым трудным до сегодняшнего дня. Сюда можно отнести следующие статьи: Г.Ф. Хрустов «О функциональных предпосылках сознания», Ф.И. Георгиев «Опережающая функция сознания», Н.П. Антонов «Материальная основа сознания», В.И. Кремянский «Гипотеза о материальных основах осознавания», М.О. Герцберг «О некоторых спорных вопросах проблемы сознания», В.Н. Мясищев «Сознание как единство отражения действительности и отношения к ней человека», И.И. Иванова «Сознание как познание действительности», Г.Х. Шингаров «Сознание и эмоции», А.В. Петровский «Проблема активности сознания в истории советской психологии», Н.Ф. Добрынин «Об активности сознания».
5. Взаимосвязь сознания с другими категориями психологии и их взаимообусловленность: К.К. Платонов «Сознание и личность», А.Н. Шогам «Проблема сознания и психологическая модель личности», А.Д. Зурабашвили «О проблемах сознания в аспекте персоналистической психопатологии», Е.В. Шорохова «Проблема “Я” и самосознание», П.Р. Чамата «К вопросу о генезисе самосознания личности», Н.В. Иванов «О структуре личного сознания при психогенной деперсонализации».
6. Соотношение и связи сознания с бессознательным: А.Т. Бочоришвили «Может ли психика (переживание) существовать вне сознания?», Г.И. Косицкий «Детерминизм сознания и бессознательного», С.Г. Геллерштейн «Антиципация в свете проблемы бессознательного», В.Л. Какабадзе «Понятие бессознательного психического в глубинной психологии», И.М. Фейгенберг «Отражение (сознаваемое и неосознаваемое) вероятностной структуры окружающей среды и некоторые следствия его нарушения (на примере шизофрении)».
7. Применение технических средств в исследованиях: М.А. Мелик-Пашаян «Об одном электрографическом корреляте сознания», А.А. Меграбян, М.А. Мелик-Пашаян «К вопросу об электроэнцефалографических критериях изменения сознания при гипнозе».
8. Мозг и сознание, а также физиологические основы сознания: С.А. Саркисов, Э.Н. Попова, Н.Н. Боголепов «Проблема сознания в свете современных представлений о строении и функции мозга», В.М. Банщиков, В.Н. Русских «Структура и функция поздних и древних отделов головного мозга как вероятный субстрат сознания», Н.И. Гращенков, Л.П. Латаш «О физиологической основе сознания», Н.П. Татаренко «Некоторые вопросы нарушения сознания в свете учения И.П. Павлова», В.М. Банщиков, О.М. Эфендиев «Учение И.П. Павлова о высшей нервной деятельности и проблема сознания», О.Я. Боксер «Ретикулярная формация, кора головного мозга, сознание и вопросы передачи специфической информации».
9. Патология сознания, заслуживающая отдельного описания, анализа и обсуждения. Работы этой направленности, на наш взгляд, имеют важное значение (критерии нормы сознания в разных странах и в разное время) и представляют взгляд на сознание с «другой» стороны.

Сопоставление тематического многообразия и структурных различий этого многообразия на римском и московском симпозиумах 1966 г. показывает более концентрированный (узкий) и технико-технологически оснащенный подход на первом и значительно более широкий, но не менее углубленный «фронт» исследований на втором.

Сегодня, когда вполне оформлено масштабное полидисциплинарное направление исследований с говорящим названием «Наука сознания» и в разных концах земного шара ежегодно проводятся «встречи» Международной ассоциации научных исследований сознания (ASSC)¹, можно говорить о новом, четвертом, этапе исследований сознания. В качестве примеров можно привести уже упоминавшиеся ежегодные международные форумы ASSC начиная с 1996 г., а также всероссийские конференции по темам «Историческая психология российского сознания» в 1994, 1997, 1999, 2004 гг. и «Психология сознания» в 2007, 2011 и 2015 гг.

Вместе с тем следует признать, что как объект (сознание), так и предмет (исследования сознания во всевозможных его аспектах), несмотря на серьезные технологические достижения, все еще ускользают от полного решения. Предложенная нами типологизация различных постановок и соответствующих решений проблемы сознания позволяет сопоставлять различные категориальные пространства сознания для определения возможностей решения релевантных и прикладных задач современности [1; 2; 3; 4].

В последнее десятилетие наметился новый, пятый, этап переориентации содержания проблемы сознания и ее решения, что связано с технологическими достижениями в области искусственного интеллекта, программами самообучения и самосовершенствования программно-технических устройств, использующих нейронные сети. По нашему мнению, движение в этом направлении возможно в двух вариантах, среди них:

а) решение проблемы искусственного моделирования эмоциональной сферы, что равносильно искусственному порождению жизни в ее многообразных проявлениях, включая психику;

б) придание искусственному интеллекту все возрастающего эмоционального воплощения в программах коммуникации, а также внешне-мимической и пантомимической изобразительности (для человекообразных роботов), что неизбежно индуцирует артибуцию эмоционально-эмпатийных откликов у живых людей.

В первом случае психология как наука перестанет существовать, будучи редуцирована к математике, информатике, вычислительной технике и соответствующим компьютерным производным.

Во втором варианте неимоверно возрастет количество фейковых манипуляций общественным и иным сознанием людей, что, судя по текущей международной, социальной, политической и дипломатической ситуации, чревато весьма опасными конфликтами.

Подводя итог вышеприведенному обзору, можно прийти к следующим выводам:

• тема сознания по объекту и предмету, будучи шире поля психологической науки, обретает свою содержательную динамику и актуальную проблемность в научном, социальном и прикладном измерениях, главным образом в психологических исследованиях;
• определившись как центральная категория в истоках психологической науки, сознание проблемно актуализировалось на каждом новом этапе научно-технологических достижений современной истории;
• доминанта конкурирующих монокатегориальных построений теории сознания от этапа к этапу развития психологических знаний сменяется равноправностью различных монокатегориальных концепций сознания (многомерность сознания по В.Ф. Петренко [15]), нередко консолидируемых в поликатегориальных концепциях сознания (Выготский, Рубинштейн, Чалмерс, Whitehead и др. [8; 19; 20; 27; 29]);
• вопрос единства сознания как в индивидуально-психологическом, так и в социально-психологическом проявлении приобретает особо важное значение в аспектах устойчивого развития человека, различных сообществ и человечества в целом.

Заключение

Мы рассмотрели содержательную динамику категории сознания в психологии. Выделены этапы переустановки содержания категории сознания реципрокно с развитием научной психологии. Конкурентно представленные первоначально структурные (В. Вундт) и монокатегориальные (У. Джеймс, В.М. Бехтерев) конструкции сознания получили существенно новое оформление в конкретно-психологической теории Л.С. Выготского. После Выготского наметилось смещение с заданной им центральности категории сознания в психологии в сторону совмещения с иными категориями. Деятельностное и субъектное основания категориального содержания сознания позволили выйти за пределы одномерных построений пространства психологических знаний, в одном случае — в трехмерное пространство (деятельность, сознание, личность) по А.Н. Леонтьеву; в другом — в двухмерное пространство (переживание как отношение и знание как познание) по С.Л. Рубинштейну. В зарубежной психологии сопоставимого периода господствовала бихевиористская парадигма, не включавшая категорию сознания в соответствующую систему психологических знаний.

Начало третьего этапа (60-е гг. ХХ в.) связано со стремительным увеличением масштабов дифференциации и интеграции психологического знания [21] при определенной недооценке интегрирующей роли категории сознания. Переход психологов западных стран на позиции когнитивизма пробудил интерес к явлениям сознания и способствовал новому оформлению отдельного по отношению к психологии направления междисциплинарных исследований, номинированных как Science of Consciousness (наука о сознании). В отечественной психологии несколько раньше усилиями Б.Г. Ананьева [5] и др. было оформлено направление «современного человекознания», одновременно с которым активно развивались новые исследования сознания (В.М. Аллахвердов, В.П. Зинченко, В.Ф. Петренко и др.).

В англоязычной науке о сознании статус «трудной проблемы» сознания получила тема связи (взаимосвязи) материи и сознания, в прошлом обозначавшаяся как психофизическая или психофизиологическая проблема (см. материалы дискуссии в работе M. Velmans [28]). В отечественной психологии эта проблема не получила широкого звучания, но, тем не менее, находилась в поле постоянного внимания российских ученых, сохраняя философско-психологическую лексику в категориях детерминизма.

На современном этапе, в связи с глобальным расширением информационного пространства и все более упрощающимся доступом к нему, в связи с ускоренным возрастанием технологической вооруженности человека вопросы осознанной активности субъектов различных видов деятельности и социальных сообществ становятся центральными в контексте устойчивого развития человечества [14]. Существующее многообразие концепций и моделей сознания, выступающее важным интеллектуальным ресурсом, позволяет более осмысленно, комплексно и ответственно подходить к решению животрепещущих проблем современности.

Примечания

¹ См. подробнее: http://www.theassc.org/

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №19-013-00816 «Многомерность сознания как проблема современной психологии: типологизация подходов и конструирование системы категориальных пространств».

Список литературы

1. Акопов Г.В. Психология сознания. Вопросы методологии, теории и прикладных исследований / Г.В. Акопов. — М.: Изд-во Ин-та психологии РАН, 2010. — 272 с.
2. Акопов Г.В. Типология проблем в новом познании сознания / Г.В. Акопов // Мир психологии. — 2016. — № 2. — С. 178–191.
3. Акопов Г.В. Многомерность как фактор поликонцептуальности сознания versus системная целостность сознания / Г.В. Акопов // Мир психологии. — 2018. — № 2. — С. 21–29.
4. Акопов Г.В. Пространства категорий в проблеме сознания в российской психологии советского периода / Г.В. Акопов, Г.П. Дорошко // Мир психологии. — 2019. — № 2. — С. 48–57.
5. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания / Б.Г. Ананьев. — СПб.: Питер, 2001.
6. Бехтерев В.М. Сознание и его границы / В.М. Бехтерев. — Казань: Тип. Императорского ун-та, 1888.
7. Вундт В. Сознание и внимание / В. Вундт // Хрестоматия по вниманию / под ред. А.Н. Леонтьева [и др.]. — М., 1976. — С. 8–24.
8. Выготский Л.С. Сознание как проблема психологии поведения / Л.С. Выготский // Психология. — М., 2000. — С. 233–248.
9. Джемс В. Психология / В. Джемс. — СПб., 1896.
10. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н. Леонтьев. — М., 1975.
11. Леонтьев А.Н. Материалы о сознании / А.Н. Леонтьев // Философия психологии: Из науч. наследия / под ред. А.А. Леонтьева, Д.А. Леонтьева. — М., 1994. — С. 26–48.
12. Лурия А.Р. Мозг и сознательный опыт / А.Р. Лурия // Вопр. психологии. — 1967. — № 3. — С. 161–167.
13. Павлов И.П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных / И.П. Павлов. — М.: Наука, 1973.
14. Панов В.И. Парадигмальный анализ проблемы сознания / В.И. Панов // Экопсихология: парадигмальный поиск. — М. ; СПб., 2014. — С. 152–178.
15. Петренко В.Ф. Многомерное сознание: психосемантическая парадигма / В.Ф. Петренко. — М.: Нов. хронограф, 2010.
16. Платонов К.К. Сознание и личность / К.К. Платонов // Проблемы сознания: матер. симп. — М., 1966. — С. 186–194.
17. Проблемы сознания: материалы симпозиума. — М., 1966.
18. Ревонсуо А. Психология сознания: пер. с англ. / А. Ревонсуо. — СПб.: Питер, 2013.
19. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир / С.Л. Рубинштейн. — СПб.: Питер, 2003.

Источник: Акопов Г.В. Этапы содержательной переориентации науки о сознании в процессе исторического развития психологии // Актуальные проблемы психологического знания. 2021. №1-2(55). С. 7–16.