О том, как опыт родителей влияет на семейные отношения взрослых детей и как психологу работать с этими процессами, рассказала Ирина Дмитриевна Ефремова, психолог-консультант, системный семейный терапевт Центра семейного психологического консультирования «Практик-центр», преподаватель программы дополнительного образования «Семейное психологическое консультирование: системный подход» Института практической психологии «Иматон». На конференции «Неоклассика системной семейной терапии», состоявшейся на Санкт-Петербургском саммите психологов, Ирина Дмитриевна выступила с лекцией «Трансгенерационные процессы в ядерной семье».

Когда мне звонят с индивидуальным запросом или вопросом про семейные отношения, я всегда приглашаю семью того, кто позвонил, потому что абсолютно убеждена, что человек не живет в вакууме со своей проблемой. И мужья, и жены, и дети, и родители — все влияют на то, что происходит, участвуют в этом, тревожатся. Обычно это выносится за кадр, человек говорит: «Мне плохо, наверное, у меня депрессия, но все остальные тут не при чем, это моя проблема». Это не совсем так, всем непросто в этой семье.

Я всегда приглашаю ядерную семью — мужа и жену (не имеет значения, состоят ли они в официальном браке или просто живут вместе), их детей, родителей, братьев и сестер (со своими женами и мужьями, их детьми) этой пары. Незаменимую работу делают все члены семьи на сеансе, они способны оказать качественную помощь и поддержку не только паре, но и друг другу. Только не зная, как конкретно это лучше сделать, «причиняют» помощь всевозможными способами по умолчанию. 

Сама встреча большой семьи в нашем кабинете с разговором о самом важном — об их отношениях — наполнена тревогами и взаимными ожиданиями. В процессе сеанса с трехпоколенной семьей становится очевидно, что то, как супружеская пара проживает очередной семейный кризис, обусловлено не столько их личными особенностями, сколько тем реальным противоречивым опытом, конечно, неосознаваемым, который каждый из них впитал в своей собственной семье. Я имею в виду эмоционально-поведенческие паттерны, в которые они упираются и не могут пойти дальше. 

Я часто слышу от женщин, что их мужья не включаются в отцовство, практически не участвуют в бытовых заботах и делах. «Не скажешь — он и не сделает, ему наплевать на семью». Как привычно за упреками по поводу детей, быта и денег камуфлировать очень важные вопросы: «А как ты ко мне относишься? А я тебе нужна? А я тебе еще интересна? Я себя таковой не чувствую, мне так одиноко и страшно... Ты мне важен, но я не знаю, как нам вместе жить дальше, ты больше не тот, кого я знала раньше...»

В её семье (да и в его) не принято было вот так напрямую прояснять отношения, говорить о своем отношении, да и вообще разбираться с ними. Скорее наоборот, важно было делами заботиться друг о друге, принимать заботу (отказываться же нельзя), догадываться о насущных потребностях друг друга, не просить о конкретной помощи, беречь от себя самых дорогих людей. И не задаваться вопросами: «А зачем мы вместе? А как мне живется? А как хочется? А что мне важно для того, чтобы чувствовать себя хорошо?..»

Вопросы сложные. Привычнее разговаривать про детей и их проблемы, например, ответственность за свое состояние перекладывать на других и жить в ощущении тотальной несвободы, ничего себе не позволяя, так как «у нас же дети». Бабушки и дедушки живут тревогой за детей и внуков, задвинув свою собственную жизнь и отношения подальше, их дети реализуют тот же самый «сценарий»... Иначе нельзя, иначе — санкции. Какие? Одиночество, брошенность, никому ненужность...    

А мужья, выслушав очередные обвинения, оправдываясь и выдвигая свои обвинения женам, колоссальное, по-моему, количество сил тратят на то, чтобы быть в семье (ходить на работу, приносить деньги, как-то реагировать на тревоги жены о детях, их учебе в школе, о здоровье, о деньгах...), то есть быть хорошими мужьями и при этом не быть в семье. Что это значит? Мужчина не вмешивается в то, что происходит, зачастую позволяя жене злоупотреблять своими родительскими полномочиями, контролировать всё и всех, иметь колоссальную значимость. Эта история фактически воспроизводит то, что делали мужчины в его семье: зарабатывали деньги, очень уставали, качественно не отдыхали, не вмешивались в то, что жены считали правильным для детей, и не жаловались ни на что. Отношения между супругами все больше «замерзали», все плотнее организовывались вокруг детей и разных проблем. Так жили их родители, так живут они... И очень важно дезориентировать «противника», не говоря друг другу о том, что с каждым из супругов происходит. Чтобы защитить себя от боли разочарования, одиночества и беспомощности. И от близости. Как это было принято в родительских семьях, когда эмоциональное слияние друг с другом и взаимный контроль = отношения. 

Привычный способ чувствовать себя через другого человека: если ему плохо, то и мне плохо. В фокусе внимания — не я, а другой человек (супруг, супруга, ребенок, родители). И тогда отношения становятся невыносимыми, ведь «мне хорошо» находится в руках другого человека, мне оно не принадлежит. Значит, «хорошо» не будет.