В ответ на публикацию о ходе обсуждения проектов профстандартов «Медицинский психолог» и «Нейропсихолог» на совместном совещании Координационных советов СПбПО и РПА в редакцию «Психологической газеты» поступило письмо от Анатолия Николаевича Алёхина — заведующего кафедрой клинической психологии и психологической помощи Института психологии Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, главного внештатного специалиста по медицинской психологии Комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга. По согласованию  с автором приводим полный текст:
 

Здравствуйте, уважаемые коллеги!

Узнал от участников конференции, только что прошедшей в Екатеринбурге о своём, якобы, авторстве проекта проф-стандарта. Ответственно заявляю, что участвовал в совещании по Skype лишь один раз и не будучи приглашённым, а подменяя Цветкову Ларису Александровну по её просьбе. Да и те формулировки, которые мне удалось внушить за тот час обсуждения, так и не вошли в окончательную версию. Про первую версию я корректно умолчу вообще. Впрочем, местечковость — это особый стиль работы наших столичных коллег. Суть моих замечаний сводится к тому, что:

1. Искусственное разграничение должностей медицинского психолога и нейропсихолога, которое в конечном счете приведет к путанице и конфликтам.

В первой версии стандарта медицинскому психологу вменялось владеть нейропсихологической диагностикой и реабилитацией наряду с другими методами, а нейропсихологу - только нейропсихологическими методами. В итоге после критики все нейропсихологические виды деятельности  медицинского психолога изъяли. Теперь оперируют размытыми понятиями «клинико-психологическая диагностика....», под которой можно понимать что угодно. И теперь неясно, должен ли медицинский психолог что-то знать по нейропсихологии или нет.

Как на практике будут разграничиваться функции медицинского психолога и нейропсихолога по отношению к одному пациенту - тоже неясно, поскольку объект и предмет воздействий всё равно общий и методы частично пересекаются, даже если их по-разному назвать.

2. Терминологическая неопределенность: «клинико-психологическая помощь», «клинико-психологическое сопровождение», «нейропсихологическая помощь» — всё это неопределенные понятия.

При раскрытии трудовых функций в контексте вмешательств используется понятие «клинико-психологической реабилитации». Никто не знает, что это такое. Пусть и не идеальное, но раньше использовалось понятие "психологической коррекции", теперь его нет (точнее, этот термин стоит только в цели деятельности, но не фигурирует в тексте стандарта) и не подобран универсальный термин, отражающий специфическое воздействие, реализуемое психологом.

Всё остальное — стилистические и частные неровности, на мой взгляд, в которых можно потонуть. Например, меня пугает оборот «нейропсихологическая (или клинико-психологическая) диагностика, реабилитация, профилактика, коррекция и экспертиза населения». Это не по-русски. Не может быть профилактики населения. Профилактика гриппа, краснухи, но не населения. Не должно быть коррекции населения...

Заодно сообщаю с радостью, что нашими молодыми сотрудниками создана, учреждена и зарегистрирована Ассоциация медицинских (клинических) психологов, члены которой активно ведут обсуждение второго проекта проф-стандарта, и результаты такого обсуждения обязательно будут опубликованы.

С уважением, Алёхин Анатолий Николаевич, профессор