Парламентские слушания «Оказание психологической помощи населению» состоялись 26 мая 2021 года в Государственной думе Российской Федерации.

Настоящие парламентские слушания проводились под руководством первого заместителя председателя комитета Государственной думы по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству Сергея Вячеславовича Калашникова, не понаслышке знающего всю глубину и сложность заявляемой проблематики.

Мероприятие было вполне рабочим, очередным и, по всей видимости, секторальным. На встречу — помимо знаковых фигур Министерства труда и социальной защиты РФ, Министерства здравоохранения РФ, масс-медиа — были приглашены в основном представители негосударственного сектора в сфере оказания консультативно-психологической и психотерапевтической помощи.

Вопрос законодательного регулирования в сфере оказания психологической помощи, хотя и проговаривался во вступительном слове и репликах председательствующего С.В. Калашникова, выступлениях представителей Министерства труда и социальной защиты и других приглашенных специалистов, — не являлся главным лейтмотивом данного мероприятия. Об этом, в частности, можно судить по списку приоритетных тем, обозначенным в повестке слушаний (по всем девяти позициям речь идет о качестве и технологиях эффективной психологической помощи человеку, специализированным группам, семье, трудовым коллективам).

Основной посыл здесь был следующим: потребность в квалифицированной психологической и психотерапевтической помощи в самые последние годы, и особенно в последние месяцы, существенно возросла — и не только по причине ковидного эксцесса и его последствий; объемы и качество оказываемой на сегодняшний день профильной помощи не соответствуют потребностям населения (мягко говоря); необходимо найти именно такие способы кардинального разворота ситуации в обсуждаемой сфере, которые отвечают потребностям населения и интересам государства в сфере обеспечения психического здоровья и психологического благополучия населения РФ.

Председательствующий С.В. Калашников довольно твердо пресекал любые попытки «ухода» выступающих от сущностного ответа на вопрос, что конкретно нужно делать для решения всех перечисленных вопросов; комментировал удачные и не слишком удачные версии; стимулировал возникающие по ходу обсуждения дискуссии и сам предлагал конструктивные организационные решения. То есть это был энергичный мозговой штурм, в продолжение которого некоторые реальные шаги и подходы к решению главной задачи были озвучены, оценены и, как мы надеемся, приняты во внимание.

Выступающие, что называется, «с фактами на руках» говорили о потенциале негосударственного сектора, в котором трудится большая часть специалистов психотерапевтов и консультирующих психологов (особенно впечатляющие данные были приведены президентом ОППЛ и Национального СРО «Союз психотерапевтов и психологов» профессором В.В. Макаровым); возможности и необходимости использования механизмов саморегулирования для обеспечения постоянного повышения качества оказываемой профильной помощи; приводили данные об эффективности используемых помогающих, развивающих, стабилизирующих технологий консультативной и психотерапевтической помощи, разработанных и используемых инструментах обеспечения качества такой помощи.

Основная дискуссия развернулась по вопросу того, каким образом фактор высшего психологического образования влияет на качество оказываемой консультативно-психологической и психотерапевтической помощи. Часть присутствующих настаивала на том, что только «полноценное и длительное» высшее образование, получаемое специалистом, и далее — регулярные процедуры аттестации, аккредитации и сертификации способны обеспечить искомый результат. Другие участники не менее убедительно говорили о том, что именно прагматическое (т.е. правильно выстроенная профессиональная подготовка по психотерапии и консультированию), но никак не классическое (академическое) психологическое образование в существенно большей степени способствует удовлетворению запроса на высококачественную профессиональную помощь.

На самом деле — это, конечно, личное мнение автора настоящего короткого обзора — вот в этой легкой пикировке отразилась весьма серьезная и глубокая проблематика того, что вначале должна быть разработана и апробирована адекватная концепция качества, инструменты управления качеством психотерапевтической и консультативно-психологической деятельности (практической, исследовательской, образовательной, организационной, экспертной, нормотворческой). И только затем успешный опыт такой деятельности может и должен быть утвержден на законодательном уровне. В противном случае вероятность получения обратного от ожидаемого результата существенно возрастает.

Что запомнилось: помимо всего сказанного хотелось бы отметить выступление заместителя министра здравоохранения РФ Олега Олеговича Салагая, который однозначно — твердо и спокойно, что тоже было отмечено, — заявил о том, что сам он (и, надо полагать, вверенное ему министерство) придерживается позиции того, что нужно не разделять, а, наоборот, объединять усилия всех заинтересованных сторон для обеспечения высокого уровня психического здоровья и психологического благополучия наших сограждан. Законодательная база для такого объединения — законопроект о психическом здоровье в РФ — в настоящее время готовится к разработке, в которой могут и должны принимать участие все заинтересованные стороны.

В «сухом остатке»: чувство удовлетворения от проделанной работы и реального шага в деле достижения крайне важного — для страны, населения, профессиональных психотерапевтов и консультирующих психологов — результата.

Что же касается сделанного автором этих строк доклада по теме: «О деструктивных социальных эпидемиях и метамодели социальной психотерапии», то сообщение было представлено в следующих тезисах.

Тезис 1. Человечество выживает только потому, что вовремя видит опасности и умеет их нейтрализовать. Так, например, в прошлом веке была нейтрализована главная опасность — биологические эпидемии чумы, оспы, холеры, «выкашивающие» до половины населения средневековых городов. А сравнительно компактная санитарно-эпидемиологическая служба в итоге смогла обеспечить эффективный контроль за распространением контагиозных инфекций. Последний впечатляющий пример такой противодействующей активности — появление серии антиковидных вакцин (предмет гордости отечественной науки) в сравнительно короткий период.

Тезис 2. Главная опасность Новейшего времени — деструктивные социальные эпидемии (ДСЭ) нового типа. При этом под деструктивными социальными эпидемиями мы понимаем общее обозначение кризисных социальных явлений, масштабы и темпы распространения которых, а также привносимые ими негативные последствия представляют прямую угрозу человеку, обществу и существующему социальному порядку.

В эпоху Новейшего времени наиболее быстрыми темпами распространялись следующие типы ДСЭ: расстройства адаптации, в том числе обозначаемые и как «психологические проблемы»; химическая зависимость: алкоголизм, наркомании, токсикомании, лекарственная зависимость; деструктивная психологическая зависимость: игромания, компьютерная зависимость (часто употребляемые синонимы: киберзависимость, технологическая зависимость), вовлечение в религиозно-экстремистские и иные тоталитарные секты; панические информационные пандемии, включая настоящий коронавирусный эксцесс. Биологические (непрожитые годы жизни), социальные и экономические потери в результате беспрецедентного распространения ДСЭ хорошо известны, и они многократно превосходят самые пессимистические прогнозы. Химическая и деструктивная психологическая зависимость — только лишь вершина айсберга. А его основанием, конечно, являются доклинические проявления адаптивных нарушений. В предельно упрощенном варианте эти нарушения проявляются либо в виде состояния деморализации или депрессии (отсюда суицидальные реакции), либо, наоборот, агрессии (отсюда немотивированные нападения на окружающих). Эти состояния часто чередуются. Адаптивные нарушения и аддиктивные расстройства тесно связаны, ибо патологические адаптогены ультрабыстрого действия (наркотики или трансовое «наводнение») — есть «короткая дорога к счастью» для таких лиц. Правда, с абсолютно неприемлемой ценой для здорового общества и, конечно, для самих зависимых.

Тезис 3. Проработанный и наиболее эффективный ответ на эту угрозу заключается в ускоренном выведении на «проектную мощность» разработанной, апробированной и доказавшей свою эффективность метамодели социальной психотерапии. Под метамоделью социальной психотерапии мы понимаем масштабную, высокоорганизованную практику использования эффективных психотерапевтических технологий в отношении населения с высокими рисками и признаками вовлечения в деструктивные социальные эпидемии.

Основной предмет функциональной активности метамодели социальной психотерапии следующий: психологические свойства, состояния и процессы, обеспечивающие индивидуальную и социальную устойчивость к агрессивному воздействию среды, в частности, устойчивость к вовлечению во все типы деструктивных социальных эпидемий. Важно, что такого рода устойчивость, помимо прочего, подразумевает реанимацию несущих этических принципов (этика сейчас если не в коме, то, конечно, в крайне тяжелом состоянии; так что термин «реанимация» здесь нелишний).

Основная цель метамодели социальной психотерапии:

• полноценный охват дифференцированных групп населения технологиями СП;
• эффективное управление рисками (скрининг, эффективная первичная профилактика, проводимая с использованием специальных психотерапевтических технологий) и фактами (первичная, среднесрочная и долговременная психотерапевтическая помощь, полноценная психотерапевтическая реабилитация, долговременная ресурсная поддержка) вовлечения населения в деструктивные социальные эпидемии всех типов;
• устойчивое снижение темпов распространения химической, деструктивной психологической зависимости, психических и поведенческих расстройств, связанных со сложностями адаптации в агрессивной среде;
• достижение приемлемых уровней самоорганизующей активности (включая эффективное управление здоровьем) и качества жизни в охватываемых группах населения.

Мы совершенно точно знаем, как эффективно управлять такого рода рисками: «не пускать» кризисную часть населения в эту чрезвычайно опасную зону и выводить уже попавших туда людей в область устойчивости и благополучия. И мы точно знаем, как должны готовиться специалисты с базисными (высшее или приравненное к высшему) и смежными компетенциями по профилю социальной психотерапии.

Тезис 4. Итак, главный стратегический посыл: социальная психотерапия должна быть выведена в статус самостоятельной профессии, самостоятельного научно-практического направления. Только в этом случае мы перейдем от третьей стадии контроля за процессом распространения ДСЭ — мы знаем, что на самом деле происходит, как этому эффективно противодействовать, однако масштаб усилий явно недостаточный — к четвертому уровню, когда масштаб противодействующих усилий соответствует истинному масштабу проблемы.

Это — короткая и широкая дорога к сущностному решению всех поставленных здесь вопросов. Это — дорога здравого смысла.

Организация такого эффективного противодействия требует только лишь ответственного решения и доверия к уже действующим в негосударственном секторе психотерапевтическим структурам (ОППЛ, Национальное СРО «Союз психотерапевтов и психологов). Эти структуры уже показали возможность эффективного саморегулирования и управления качеством профессиональной психотерапевтической деятельности.

Риски здесь минимальные, а по сути, их вообще нет. В то время как дивиденды могут быть более чем существенные. Население и страна нуждается в еще одном прорыве — теперь уже в области деструктивных социальных эпидемий. И нам всем будет очень важно заявить о таком прорыве на Всемирном психотерапевтическом конгрессе, который будет проводиться в Москве летом 2022 года.