Пережитый травматический опыт накладывает отпечаток на поведение детей и подростков. На мастер-классе «Работа с реальными детскими группами в процессе преодоления последствий травматического опыта у детей и подростков (учебные классы, «семья» в воспитательных учреждениях, отряды в детских исправительных учреждениях и т. д.)» в рамках VI всероссийского фестиваля практической психологии «Где дни облачны и кратки…» специалисты поделились опытом работы. Андрей Зыков —  научный консультант и супервизор Службы онлайн-помощи детям и подросткам «Твоя территория онлайн», эксперт Национального фонда защиты детей от жестокого обращения,  преподаватель программы дополнительного профессионального образования «Кризисное психологическое консультирование» Института практической психологии «Иматон», Денис Ефремов — спасатель 1-го класса, организатор множества спасательных, поисковых, археологических экспедиций, 30-летний опыт практической работы в области помощи людям, оказавшимся в кризисных ситуациях.

Специалисты, работающие в детских учреждениях, все чаще сталкиваются с нарушениями поведения и различными расстройствами у детей и подростков. Работая с реальными детскими коллективами в школе, интернате, детском доме или воспитательной колонии, психологу необходимо помнить: детская группа будет продолжать существовать и после психологической интервенции.

Говоря о специфике проблемного поведения подростка, Дмитрий Зыков подчеркнул влияние травматического опыта: «В современных условиях как получается: в школе есть психолог, который по функционалу должен что-то делать с детьми по запросу: «Сделайте с ними что-нибудь»… На что, прежде всего, обращают внимание специалисты в детских учреждениях? На то, что ребенок мешает, как-то не так себя ведет. Больше всего выделяются дети, которые дерутся, врут, воруют. Если говорить в самом грубом варианте: за поведенческими нарушениями, с моей точки зрения, стоит некий травматический опыт, который дети получают в своей жизни. Я говорю о поведенческих нарушениях, когда поведение ребенка отличается от поведения других в большей степени. Например, если это мальчишка, то мальчишка дерется больше, чем другие мальчишки. В норме все дети врут или фантазируют, но когда ребенок начинает врать все время и у него из-за этого возникают проблемы в жизни —  это уже перестает быть адаптивным механизмом. Тогда мы говорим о поведенческих расстройствах.

За этим стоит травматический опыт. Что я понимаю под этим? Есть непосредственные травмы, которые можно выделить как события: нападения, катастрофы, острый развод родителей, потеря близких. Случилось событие, которое отличается от обычной жизни, повседневного опыта, оно эмоционально ранит и формирует негативные последствия, влияющие на дальнейшую жизнь. При этом есть более расширенное понимание: травма как характер отношений. Например, если ребенок живет в семье, где он подвергается жестокому обращению — регулярному эмоциональному и физическому насилию, то я также отношу это к травматическому опыту. Но здесь нельзя выделить одно конкретное событие. Тот, кто консультирует, знает, что довольно трудно выделить в работе: «Это —  потому, что на тебя напали, а это —  потому, что тебя мама обидела»,— такое разделение немножко теоретическое. Мне кажется, что, для того, чтобы успешно работать с поведенческими нарушениями в психологическом смысле, важно подобраться к травматическому опыту. Что значит отработать травматический опыт? Одна вещь —  это все-таки проговорить то, что с ребенком произошло, чтобы у него появилось какое-то безопасное пространство, где бы он мог разделить свою травму с кем-то еще, при этом не получив осуждения, оценки и какой-либо другой ранящей реакции. Вторая вещь — это, конечно, эмоции, которые важно пережить еще раз в безопасной обстановке. То, что называется отреагированием — пережить эмоции, рассказать о них, получить эмпатию, сочувствие. Третья вещь, которая мне кажется важной — изменить представление о том, что со мной произошло  и что во мне эта травма изменила.

Сделаю отступление: я ближе к интегративному подходу в психотерапии, но сейчас я буду говорить в рамках когнитивно-бихевиоральной концепции, поскольку это проще обсуждать. Я имею в виду когнитивные искажения, которые возникают в отношении себя, окружающего мира. Важно, чтобы в безопасной, принимающей обстановке была возможность корректировать эти искажения — отреагировать переживания и скорректировать эти измененные представления о себе...»: