О трудоустройстве людей с особыми потребностями

Особая производственная необходимость. Размышления около кнопки «вызов наставника»:

Работа давно уже стала товаром, который ценится дороже денег. Для большинства работников во всех странах (как развитых, так и не очень)  работа — важный фактор жизни. Массы людей предпочитают стабильность богатству. Во всем мире множатся программы занятости. Занятость — более широкое понятие, чем трудоустройство, и может включать себя намного больше опций и возможностей. И занятость в любой стране снижает социальное напряжение, предотвращает зависимости и снижает уровень преступности. Но одно дело, когда мы говорим об обществе, регионе или отрасли. И совсем другое дело, когда мы видим конкретный коллектив, подразделение, смотрим, что происходит на микроуровне общения. По сути, трудоустройство — это длительный, совсем не прямолинейный и сложный процесс, который движется или тормозится, приносит пользу или вредит, развивает человека и компанию или снижает удовлетворенность и производительность.

Когда мы говорим о трудоустройстве подростков и молодых людей с различными ментальными и не только проблемами, особыми во многих отношениях, как правило, со странным поведениям и многими особенностями при обучении и включении в коллектив, то мы обычно смотрим на процессы трудоустройства со стороны «особого» человека. И это естественно — ведь этим ребятам и так очень и очень трудно вообще жить, строить отношения с людьми, что же говорить о работе, о полноценной трудовой занятости и востребованности? Как правило, у них нет друзей. А очень часто семья, сделавшая и так очень много за годы обучения (лечения, реабилитации и т.д. и т.п.), оказывается бессильной перед обществом, государством, бизнесом. Да и специалисты, вложившие в особых подростков годы титанического труда, также вынуждены мириться с их брошенностью, изоляцией, вынужденной пассивностью и разочарованием в людях, которые их не принимают. Все это, однако, оказывается также справедливо и для тех детей, чьи семьи деструктивны, в которых ребенок без ментальных ограничений не получает никакой поддержки. В результате он оказывается ровно перед такими же проблемами.

Ограниченные возможности здоровья встречаются чаще, но для интеграции таких людей уже наработаны методики, в трудовых коллективах так или иначе легче найти наставника для «интеллектуально сохранного» инвалида на коляске, чем тьютора для особого человека, которого нужно еще вписать в коллектив, учитывая мнения, установки, индивидуальные и групповые реакции, мотивации вообще принимать его (ее).

Большинство работников и руководителей разделяют это: вот их работа и дело, а такое трудоустройство может быть «для благотворительности». В лучшем случае они готовы пожертвовать деньги, но не время. При этом работодатель обставлен множеством ограничений в использовании труда инвалидов, и такие работники становятся  «особыми» в том числе и потому, что оказываются, особенно дорогими для работодателя.

Благотворительные фонды вынуждены громадными усилиями обращать внимание общества и государства на эту  вопиющую несправедливость, и тут, если мы вернемся к широкому понятию благотворительности, освободившись от стереотипов, то мы легко заметим, что это тоже отрасль производства, это очень творческая сфера, развивающая любого, кто с ней соприкасается, независимо от особенностей и индивидуальности. Самый «обычный» (мы все – особые) человек в обычной жизни может заниматься какой-то рутинной работой, но как благотворитель, как волонтер может делать что-то уникальное и креативное для «особых» людей и это будет его (её) развивать. А вообще зададимся вопросом, почему эта креативная отрасль не становится основной для талантливых людей, которые могли бы заработать не меньше для своих семей да еще и создать новые коллективы для особых и дружественную среду? Посмотрите выступление Дэна Палотты на эту тему https://www.youtube.com/watch?v=4r8kA31EQsw&t=6s

Может быть, нам нужно строить фронтальный диалог с работодателем, вместе обращаться к государству с просьбой о введении льгот для создателей подходящих рабочих мест и субсидировании обучения тьюторов и особых мастеров производственного обучения? Обучать нужно всех: и руководителей, и педагогов, и психологов, и волонтёров, и школьников. И не только милосердию, толерантности и вообще ценностям. Но и технологиям инклюзии в трудовом и учебном коллективе, специфике поведения, которое трудно прогнозировать, но с помощью поведенческого подхода и проверенных методик можно адаптировать для производственных задач и — коль скоро это инклюзия, а не социализация и ассимиляция — адаптировать ближайшее окружение и самое главное — руководителей, их мышление и навыки управления коллективом.

И тогда они узнают, что:

1. Производительность труда в коллективах, где трудятся особые люди, неуклонно растёт, укрепляется мотивация к качественному выполнению своих обязанностей.
2. Снижается социальная напряженность, предотвращаются конфликты, растет взаимное принятие различных особенностей всех членов коллектива.
3. Улучшается структура взаимоотношений в трудовом коллективе, образуются новые полезные связи, уменьшается вероятность негативного сплочения, моббинга, травли, засилья лояльности над компетентностью
4. Руководители таких коллективов развиваются намного быстрее, открываются их таланты — особенно, если они не продолжают держаться изо всех сил за «классический менеджмент».
5. Корпоративная социальная ответственность (КСО) кроме того, что дает ощутимый социальный эффект, переходит в персональную ответственность лучших работников, которые, как говорится, ведут за собой остальных.

Вот так мы начинаем смотреть на внутреннюю среду компании (напоминающую зачастую театр абсурда) новыми глазами — смысл возрождается на каждом шагу. Как раз смысла часто не хватает в отношениях между подразделениями и службами, и творческая идея обустройства отношений, в которых все — особые, может сплотить и дать новый импульс развитию. Может быть и весь мировой кризис сегодня — это кризис смысла?

Мы не очень-то привыкли замечать трудности, которые могут возникнуть у особого человека где угодно. Мы, попадая в сложное положение, выходим из него за счет эмоций, оставляя между тем в своей памяти не столько опыт, сколько мимолетное переживание. Какая-то мелкая деталь в организации производственного процесса, обстановки, звуков, запахов, привычные манеры соседей по рабочему месту — да мало ли еще что! — могут серьезно затруднить какие-то операции и общение, да и вообще остановить всю работу в подразделении. Нужна специальная структура обучения и работы, индивидуальный график перерывов, промежуточное поощрение, какое-то наставничество, сфокусированное на тех деталях, которые кажутся незначительными или тормозящими. Нужна внеплановая помощь и поддержка всех членов коллектива, возможно дополнительная структура дублирования и наставничества. Приходящий «особый» человек должен быть протестирован и даже детально изучен — вплоть до сенсорного профиля, зон повышенной и пониженной чувствительности, предпочитаемых поощрений, необходимости дополнительных тренировок навыков и центрального во всех процессах — навыков взаимодействия и умения строить отношения — от самых простых, технических до глубокого понимания и взаимодействия.

Необходимы инклюзивные события, то есть те мероприятия, в которых продумана роль особых людей и акцент сделан на взаимодействии «обычных» и «особых» — как пооперационно, так и в целом во всем, что не запланировано. Очень важно чтобы во всем учитывалась и использовалась спонтанная мотивация всех членов коллектива и стараться избегать установки. Что все делается благодаря  «милости сильных». Прямой непосредственный опыт общения, столкновение с особенностями «особых» и новые впечатления – самый прочный результат, не только меняющий дистанции и установки, но и приводящий в движение всю групповую динамику коллектива.

Пока еще даже многие родители в поисках панацеи (например, от аутизма), задержавшись на этапе принятия, испытывая многосторонние психологические и другие трудности, недостаточно изучили своих детей, их сенсорику и особенности использования социальных навыков в разных контекстах и ситуациях. Чаще всего, семья стремится избежать шока, травмы или фрустрации молодого человека в новых необычных условиях, не решается напрямую предъявить ему (ей) вызов общества, естественного окружения, всех сложностей мира, который становится все сложнее и сложнее, в котором родители и сами иногда теряются.

Но новый вызов необходим «особым» людям — иначе они не развиваются. Собственно, ровно так же как и любые люди, любая профессия или наука, как и любой бизнес. Наша коммуникация, сама социальная структура создает совершенно недружественную любым странностям социальную организацию, которая выталкивает даже необходимые компетенции, а странных людей делает нелояльными, хотя их компетенции могут быть уникальными. Кропотливая работа по интеграции и инклюзии возвращается сторицей, оборачиваясь надежностью «особого» работника, его преданностью и исполнительностью, а также его (ее) положительным влиянием не только на коллектив, но и на все общество. Наглядность этого примера вступает в непримиримое противоречие с привычной официальной политикой противопоставления бизнеса и общества. Характерной позицией нашего правительства стала фраза его премьер-министра в ответ на жалобы учителей о низкой зарплате: «Идите в бизнес, если хотите зарабатывать!».

Здесь спрятано очень много вредных стереотипов: будто бизнес не имеет своей (не принудительной, а добровольной!) ответственности перед обществом и «по определению» не будет стремиться что-то делать для общества (КСО). Будто мотивация в работе должна быть однозначной — или «деньги» или «радость», или «выгода» или польза для общества. Как будто специалисты, реабилитирующие «особых» или просто наставники — это какая-то «повинность», дань модным абстрактным лозунгам (под видом ценностей), и «не престижна». Будто тратить ресурсы (деньги, время, компетенции, креативность) на «особых» — милость, «благотворительность» со стороны государства — ведь оно живет на наши налоги и должно быть достаточно гибко, во всяком случае отвечать на вызов, приходящий от наших — таких разных и особых! — детей, в каком бы они ни были возрасте.

Они нам всем — и вызов, и шанс, и урок, и награда.