Основные проблемы современной экспертной практики

Современная юридическая психология представляет собой науку, включающую в себя множество различных направлений исследования. Одним из таких направлений является судебно-психологическая экспертиза. Однако можно говорить о том, что, несмотря на наличие достаточно интересных теоретических разработок в данной области, а также не идеальную, но все же работающую систему сертификации кадров, использование научных знаний в данной сфере до некоторых пор было достаточно ограниченным. И связано это с тем, что система юридических знаний и маркеров, позволяющих решать юридические вопросы в рамках судебной системы, значительным образом отличается от системы маркеров психологического порядка, позволяющих экспертам-психологам отвечать на юридически значимые вопросы. Именно неоднородность юридически значимых показателей в юридической и психологической практике, а также отсутствие достаточной подготовки психологов и юристов в области альтернативных знаний не позволяет сделать систему использования экспертных исследований достаточно эффективной и зачастую заставляет рассматривать экспертную практику больше как теоретическое направление, не имеющее реального прикладного значения¹. Этому способствует и отказ многих юридических вузов от психологических дисциплин в пользу получения большего количества юридических знаний (тенденция последнего времени, связанная с введением бакалавриата), который и вовсе затрудняет контакт между психологами и юристами, поскольку последние не только не в силах разобраться, в каких конкретно случаях необходимо обращаться к психологам по поводу проведения судебно-психологической экспертизы, но и не могут правильно сформулировать юридически значимые вопросы, а также ответить на вопрос о том, каким образом это может помочь решению конкретной юридической проблемы.

Существует и еще ряд проблем, затрудняющих практическую деятельность психолога-эксперта. Так, исходя из психологической теории, предметом экспертного исследования в современной практике может стать любая психологическая особенность, которая имеет ту или иную степень выраженности. Однако не все психологические проблемы являются востребованными в судебно-психологической экспертизе. И связано это не только с тем, что четкая система, позволяющая соотносить параметры психологического исследования с конкретными задачами юридической практики, на сегодняшний день практически отсутствует, но и отсутствием разработок в области целого ряда психологических проблем в практике судебно-психологической экспертизы².

Частотный анализ случаев экспертной практики показывает, что можно выделить всего несколько направлений, востребованных в современной судебно-психологической экспертизе. К юридически значимым вопросам, с которыми чаще всего обращаются к экспертам-психологам, можно отнести следующие: оценка степени морального вреда и вопросы, связанные с определением наличия (или отсутствия) порока воли³. При этом, разработанность данных областей судебно-психологической экспертизы не снимает всего ряда существующих здесь проблем. Так, в изучении проблем, связанных с моральных вредом, это, в первую очередь полиаспектность самого явления морального вреда. К примеру, изучение репутационных потерь существенным образом отличается от исследования проблем, связанных с причинением человеку вреда здоровью и зачастую требует совершенно различных подходов к организации исследования. То есть можно говорить о том, что одна и та же юридически значимая проблема может решаться экспертом-психологом с совершенно различных точек зрения, в зависимости от конкретной проблемы обращения, особенностей ситуации, а также индивидуальных особенностей, так как именно последние могут способствовать решению проблемы или усугублять влияние экспертируемой ситуации на человека. Вследствие этого деятельность психологов в рамках исследования морального вреда на данный момент, как правило, требует знания специфики каждой отдельной проблемы и индивидуального подхода.

Несколько иная ситуация наблюдается, когда речь идет об исследовании порока воли. В данном случае систематизация данных является возможной, поскольку психологическая составляющая данной проблемы, как правило, поддается стандартизации. Однако надо признать другой факт. В современной психологии практически отсутствуют исследования в области изучения каких-либо геронтологических проблем. Зона проблем возрастной категории от 60 до 80 лет, которые чаще всего и являются субъектами данного вида экспертизы, остается практически не закрытой исследователями. Нормы для людей старше 60 по многим психологическим методикам отсутствуют, а изучение специфики личностных особенностей не представлено в научной литературе⁴. Анализ заключений различных экспертов (представителей различных организаций) показывает, что проблема отсутствия необходимых научных знаний в данной области расширяет возможность интерпретации полученных данных до очень широких пределов, иногда просто «удобных» для решения каких-либо проблем заинтересованной стороной. В результате чего подэкспертные, принадлежащие к данной категории, являются самой юридически и, как оказывается, судебно-психологически незащищенной частью населения.

Следующее место по обращениям в рамках судебно-психологической экспертизы занимают проблемы, которые непосредственным образом связаны уже с судебной практикой — это развод родителей, который, как правило, всегда затрагивает интересы детей⁵. При этом решение проблемы места проживания детей и определения порядка встреч с каждым из родителей зачастую превращается в «поле битвы» интересов подэкспертных. Данный вид экспертной деятельности в практике последних лет получил название так называемого «конфликта лояльности». Анализ в данной области исследований показывает, что наиболее проблемными точками данного вида экспертизы являются вопросы, связанные с психопатологизацией личностных черт родителей. Однако наличие большого объема материала в данной области позволяет накапливать материал, направленный на анализ основных параметров изменения личностных особенностей родителей, максимально негативно влияющих на ребенка, а также делать выводы относительно механизмов возникновения данного конфликта, основным «проводником» которого является механизм индукции (формирование негативного образа родителя).

Еще одной важной с точки зрения юриспруденции и судебно-психологической практики проблемой являются психологические исследования, проводимые по уголовным делам. Однако систематизация данных в этой области на данный момент является весьма затруднительной ввиду отсутствия достаточного количества данных для анализа.

Как видно из вышесказанного, на данный момент в судебно-психологической практике существует большое количество проблем как профессионального плана, так и связанных с проблемами организации процесса экспертной деятельности, в результате чего за пределами психологического анализа остается еще очень большое количество как юридических, так и экспертно-психологических проблем, которые могут помочь специалистам различных областей сделать деятельность в области оказания юридических услуг более эффективной и практико-ориентированной.

Примечания

¹ Васильев В.Л. Юридическая психология. — СПб: Питер, 2000. — 668 с.

² Коченов М.М. Судебно-психологическая экспертиза: теория и практика. Избранные труды. — М.: Генезис, 2010. — 352 с.

³ Зейгарник Б.В. Патопсихология. — М.: МГУ, 1986. — 321 с.

⁴ Степанова Е.И. Психология взрослых: Экспериментальная акмеология. — СПб, 2000. — 288 с.

⁵ Русаковская О.А., Сафуанов Ф.С., Харитонова Н.К. Актуальные вопросы участия специалистов в судебных спорах о воспитании детей раздельно проживающими родителями [Электронный ресурс] // Психология и право. 2011. №1. — URL: https://psyjournals.ru/files/39325/psyandlaw_2011_1_Rusakovskaya.pdf (дата обращения 12.02.2018).

Источник: Потлачук Н.В., Арбузова Е.Н. Основные проблемы современной экспертной практики // Актуальные проблемы психологии правоохранительной деятельности: концепции, подходы, технологии (Васильевские чтения – 2018): Материалы международной научно-практической конференции, Санкт-Петербург, 29–30 марта 2018 года. СПб: Санкт-Петербургский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации, 2018. С. 321–324.