Заметки психоаналитика: #крымнаш как новый симптом

Каждый современный человек в большей или меньшей степени является продуктом масс-медиа, поэтому неудивительно, что информационные потоки в средствах массовой информации оказывают на формирование симптомов не меньшее влияние, чем отношения с близкими людьми. Для многих людей уже сегодня самыми близкими на свете являются Интернет и телевидение, а наиболее эротическим отверстием – usb-порт. Каждый день мы убеждаемся в том, что политические события в стране не только отражаются на состоянии пациентов, но и формируют это состояние.

Наиболее громкими событиями последних месяцев стали государственный переворот, гражданская война в сопредельном государстве и присоединение Крыма Россией, а выражение «крымнаш» стало чуть ли не самым популярным в Яндексе. Практически все пациенты в это время, так или иначе, упоминали о Крыме и рассказывали о своём симптоме посредством политических событий. Для некоторых присоединение Крыма стало аннексией и очередным преступлением кровавого режима, для других – ура-патриотическим завоеванием новых земель, для третьих кастрацией принципиально значимого региона Украины, для четвёртых воссоединением с давно утраченным объектом. Те, кто испытывают фобии вторжения, заражения или перехода границ – говорят о Крыме с ужасом; те, кто привык всегда и во всём полагаться на правила и порядок – говорят о Крыме с недоумением; те, кто переживает разлуку с материнском объектом Советским Союзом – говорят о Крыме с неподдельной инфантильной радостью.

Каждый рассказывает о Крыме, исходя из своей психической структуры, и вкладывает в рассказ о крымских событиях свои внутрипсихические конфликты. То, как человек рассказывает о Крыме – говорит, конечно, о его собственных проблемах. И за последние месяцы я и мои коллеги убеждались в том, что психика – дело политическое, а душа современного человека почти полностью находится в виртуальной реальности. Давайте же задумаемся о том, как история с присоединением Крыма реконструируется в разных психических структурах и какие конфликты она воссоздаёт.

Шизоидная фаза: Переход границ. Многие люди испытывают повышенную тревогу из-за возможного нарушения границ своей личности. Некоторые наши пациенты вообще не знают, как и где их я граничит с внешним миром, и каковы правила перехода из одного пространства в другое. Поэтому у некоторых из них развивается фобия заражения и они отказываются от некоторых продуктов питания или переходят на вегетарианство. Другие преследуемы фантазиями об изнасиловании, поэтому вообще отказываются от какой-либо интимной жизни.

Неудивительно, что присоединение Крыма такие люди восприняли с огромной тревогой и стали считать актом нарушения границ и вероломной агрессии. «Если одна страна нарушает границы другой страны и захватывает часть её территории - это уже начало апокалипсиса», - говорили некоторые. Невротики стали фантазировать о жестоком господине перверте, которому никакие законы не писаны и который может попирать любые правила. В их фантазиях быстро нарисовалась фигура вероломного тирана, перед которым они испытывали и ужас и преклонение одновременно.

Если невротик фантазирует о переходящем границы перверте (с завистью или с негодованием), то для психотика такая встреча чревата полным коллапсом структуры. У психотиков идея вторжения может вызвать полное разрушение личности и аннигиляцию собственного я. Неудивительно, что некоторые из них восприняли происходящее на Украине на свой счёт, а события на политической карте стали событиями их психического мира. Нам известно несколько примеров госпитализации пациентов с бредом о «крымском вторжении зелёных человечков» внутрь их тела и потере своих собственных границ. Потеря Крыма была воспринята ими как собственная кастрация, утрата жизненно важного органа, что и привело к коллапсу их собственной личности. Распад Украины стал для них распадом их собственного я. Дальнейшие исследования этого «крымского бреда» у таких пациентов может позволить нам лучше понимать структуру современных психозов.

Фаллическая фаза: кастрационная тревога. Есть такой психологический тест: перед трехлетним ребёнком кладут конфету и говорят, что он может прямо сейчас её съесть. Но если он сможет прождать одну минуту и не есть конфету, то по истечении времени, он получит ещё две. Тест на уровень тревоги, доверия и умение ставить отдалённые цели. Автору теста уверяют, что дети, которые способны планировать, а не хватать первую же подвернувшуюся возможность полакомиться, более социально успешны во взрослой жизни. Те же, кто хватает конфету в первые мгновения - более подвержены тревоге и менее доверяют окружающим людям.

Для многих людей присоединение Крыма выглядит именно как этот тест: Россия захватывает Крым именно тогда, когда Украина ввергнута в пучину Майдана и безвластия. В этом акте есть что-то мародёрское: пока у твоих соседей начинается гражданская война, ты приходишь и «под шумок» воруешь часть их земли. Мелочно и некрасиво.

«Зачем нам этот полу-русский полу-остров? - сказал мне один знакомый, - Зачем нам брать только Крым? Нам надо иметь контроль над всей славянской цивилизацией от Харькова до Львова. Зачем Путину брать только часть, при этом терять контроль над целым?» Вопрос взаимоотношения части и целого ставится здесь как нельзя более остро: получая часть земли, Россия лишается контроля нал целым, а равно и уважения целого мира. Равноценный ли этот обмен? Вопрос риторический.

В связи с этим мне вспомнился другой великий комбинатор, который говорил: «Как человек умный, он поймет, что часть меньше целого, и отдаст мне эту часть из опасения потерять всё». Хотя Крым и не был преподнесён на блюдечке с голубой каемкой, тем не менее, его присоединение для многих выглядит как отчаянный шаг хватания хоть какой-нибудь «конфеты», поскольку доверия к своим партнёрам Россия не испытывает вовсе. Она похожа на маленького испуганного ребёнка, который уверен, что его окружают только враги, все взрослые хотят только ослабления нашей страны, её раскола и упадка, и ничего хорошего с нами всё равно не будет, поэтому «пока не началось» надо хватает всё, что плохо лежит и валить отсюда поскорее. Вполне узнаваемое настроение определённой части россиян, которое объясняется кастрационной тревогой.

Анальная фаза: собирание земель. Другие люди описывали крымскую эпопею в недвусмысленно сексуальных оттенках: «Мы взяли своё!», «Мы отымели Америку!», - торжествовали они. Для них присоединение Крыма стало актом фаллического могущества и доказательством потенции их отечества. Однако за этим торжеством легко угадывается неуверенность в величии и всемогуществе отцовской функции. Точно так же как у мужчин за подчёркнутым и гипертрофированным мачизмом всегда скрывается неуверенность в своей мужеской идентичности и слабость отцовской функции, так же и ура-патриотизм с потрохами выдаёт тот факт, что король-то голый и бессильный. Если достоинство мужчины реализуется только в том, чтобы переспать как можно с большее количеством женщин, а величие страны только в том, чтобы отыметь воображаемых американцев – это явно указывает на кризис идентичности.

Стоило бы задать им вопрос: «Если это всемогущество постоянно нужно доказывать, неужели оно так сомнительно?» Или: «Является ли Россия великой державой даже в те моменты, когда никого не берёт и не имеет?» Или более аналитический вариант: «Если ваш фаллос не причиняет никому вреда, остаётся ли он таким же прекрасным?»

За безудержным ликованием по поводу присоединения различимы и неуверенность, как будто импотент смог заняться сексом первый раз с 1991 года и теперь невероятно рад этому факту, и анальная накопительство: «Теперь у нас ещё больше территорий», «Начался процесс собирания земель русских». Всё это явные признаки регрессии к анальной фазе: раз уж не получается расти качественно, будем расти географически (накопительство), раз уж мы не можем заставить нас уважать – заставим нас бояться (анальная агрессия).

Оральная фаза: воссоединение с объектом. Другим примером регрессии является фантазия о воссоединении с первичным объектом влечения – материнской грудью. Многим невротикам свойственно фантазировать о безмятежном существовании в материнском лоне или рядом с кормящей грудью, с тем единственным объектом, который по словами Фрейда, одновременно утоляет две базовые потребности – голод и желание быть любимым.

Неудивительно поэтому, что воссоединение с давно утраченным объектом Крымом для многих невротиков стало сопровождаться мыслями о регрессии в безопасное лоно Советского Союза, ностальгией о прекрасной советко-материнской фигуре, рядом с которой все мы были детьми, отрезанными от информации, от принятия решений, от свободы перемещений, слова и выбора. Можно понять эти инфантильные влечения «назад в СССР», назад в материнское лоно, ведь свалившаяся с небес свобода для многих невыносима, непонятна, а значит опасна. Вполне понятно, почему таким людям хотелось бы иметь советско-материнскую фигуру, которая напишет единый правильный учебник истории, запретит все остальные точки зрения, ограничит выезд на лечение за рубеж, и вообще будет принимать все решения за нас.

За этой инфантильной риторикой о возвращении утраченного объекта вполне различима оральная фиксация. Киев-мать городов русских однажды отняла у Московии-дочери столь любимую грудь, крымский объект, чем вызвала зависть, агрессию и желание откусить кусок от своей матери, что часто наблюдается в ранних инфантильных конфликтах.

Поэтому чувства некоторых русских соотечественников по отношению к украинцам вполне соответствуют амбивалентным чувствам ребёнка по отношению к материнской груди: он одновременно и завидует ей и хочет отнять грудь у матери, как говорит Мелани Кляйн, и любит и ненавидит этот объект одновременно. Доказательство последнего тезиса можно найти на многих сайтах и обсуждениях, где русские и украинцы то называют друг друга братьями, то уже через пару минут призывают убивать друг друга.

Переходный объект. Психическая реальность человека формируется из объектов, которые находятся на границе внешнего и внутреннего. Как говорит Дональд Винникотт, используя переходные объекты, ребёнок выстраивает как свой собственный образ, так и образ внешней реальности.

Для некоторых людей присоединение Крыма поставило вопрос о реальности и о переходных объектах. Не занимая ни одну стороны баррикад, не поддерживая ни Украину, ни Россию, они стали спрашивать: каков же статус Крыма? Глазами украинцев –это оккупированная территория, глазами русских – возвращённая земля, но и в том и в другом случае, это территория непризнанная, переходная.

В Крыму уже не действуют украинские порядки, но ещё не привнесены русские законы, это территория свободная от норм и требований. Поэтому в их представлении Крым рисуется такой law-free зоной, которая может стать переходным объектом для формирования новой реальности и нового образа России. Как при помощи переходного объекта Крыма Россия выстроит свой новый имидж и какой статус приобретёт во внешнеполитической реальности?

Это вопрос будущего, свидетелями которого мы скоро станем.

Дмитрий Ольшанский - частный психоаналитик (г. Санкт-Петербург), сотрудник Института Клинической медицины и Социальной работы им. М.П. Кончаловского (Санкт-Петербург) и Institut des Hautes Еtudes en Psychanalyse (Paris).