Самоизоляция и депривация: чем может помочь психолог?

Вынужденный переход в виртуальную реальность актуализировал необходимость поиска новых форматов работы. Для понимания границ и возможностей психологического сопровождения детей, родителей, педагогов, необходимо определить поле проблем, возможностей и ресурсов. Кажется возможным провести аналогии современной «ситуации самоизоляции» с теми условиями бытия, которые уже существовали. Для нас, взрослых, правильным считается термин «самоизоляция», а для детей – это, по сути, изоляция. Не они принимают решение, им не всегда понятно то, что сейчас происходит, соответственно, не они порой определяют, как им нужно себя вести. Субъектность в поведении ребенка самой ситуацией исключена. И от нас, взрослых, зависит, успешно ли они преодолеют этот временной период. Сознательно пишу не временный, а временной. Поскольку продолжительность данного периода изоляции не зависит от нас, и, что более важно, не известна нам. Поэтому период временной.

Итак, теперь начну описание конкретики. Ситуация не зависящей от нас самоизоляции приводит к тому, что наступает сенсорная депривация. На всех уровнях. Окружают одни и те же предметы, соответственно, с однотипной цветовой гаммой и формой; одни и те же лица, одни и те же звуки, запахи, мы получаем одни и те же осязательные ощущения. А, находясь в перчатках, получаем несколько иные ощущения. Человек лишен свободы движений – что вызывает двигательную депривацию.

Показательными в этом плане являются результаты анализа опыта полярных исследователей, которые месяцами живут в однообразной среде снежных просторов. Зрительное восприятие ограничивается в основном белыми тонами. Звуковой фон – глубокая тишина или шум метели. Запах земли и растений там неизвестны. Врачи арктических и антарктических станций указывают на то, что с увеличением срока пребывания в экспедиционных условиях у полярников нарастает общая слабость, тревожность, замкнутость, депрессия.

При изучении воздействия темноты на психическое состояние было выявлено, что у здоровых людей, работающих в затемненных помещениях на кинофабриках, в фотоателье, в полиграфической промышленности и пр., нередко развиваются невротические состояния, выражающиеся в появлении раздражительности, плаксивости, расстройств сна, страхов, депрессии и галлюцинаций.

Приведу пример, который находится еще ближе к нашей ситуации, т.е. ситуации снижения двигательной активности. Эксперимент со студентами колледжа. Их задачей было лежать практически в неподвижном положении с повязкой на глазах, в наушниках, чуть снижающих уровень обычного шума, и в перчатках (!). Уже через несколько часов студенты ощущали невероятную скуку, мечтая о любом стимуле, а получив его, чувствовали себя неспособными отреагировать, выполнить задание или не желали предпринимать для этого никаких усилий. Способность решать простые умственные задачи заметно снижалась, причем данное снижение имело место ещё 12–24 часа после окончания изоляции.

Таким образом, сенсорная депривация имеет ряд последствий для психики человека, некоторые из них, порой, необратимы, т.к. фиксируются на нейрофизиологическом уровне. Далее они сопровождают жизнь человека. Ограниченное поступление стимулов затрудняет построение когнитивных моделей, посредством которых человек контактирует со средой. Если обычные в прошлом сенсорные события больше не происходят, у человека возникает сильное и неприятное возбуждение, которое воспринимается как стресс, страх или дезориентация. События окружающей среды необходимы не только для возникновения определенных нервных контуров. Те же самые события в дальнейшем поддерживают эти нервные связи. Если депривация возникает в детстве, то создание подобных моделей становится невозможным, не формируется «визуальная грамотность». В том случае, когда депривация происходит позднее, под угрозой находится их сохранение, регулирование, корректировка, что препятствует созданию адекватного образа среды.

Кроме того, дефицит внешних стимулов приводил к таким последствиям, что дети начинают искать ощущения всюду, причем любые. Как писал Л.С. Выготский, развитие высших психических функций обеспечивается внешними взаимодействиями с предметным миром.  Начинают доминировать архаические модусы мышления, связанные с ослаблением так называемой проверки реальности. Явления искажения воспринимаемых объектов проявляются в нарушении константности формы, размера, цвета, в появлении спонтанного движения в видимом поле, отсутствие трехмерного восприятия.  Так, например, коллега психолог рассказала, как во время одной из онлайн консультаций мужчина попросил у нее разрешения прикоснуться к плечу. Получив разрешение, еще и погладил по лицу (по монитору, конечно). «Захват» мышления фантазиями и мечтаниями приводит к нарушениям направленности мышления, возникают «ложные воспоминания». Отсюда возникают иллюзии и обманы восприятия, дезориентация в пространстве и во времени, снижается способность к сосредоточению.

Многие люди, в том числе, психологи, в период пандемии коронавируса говорят о состояниях апатии, депрессии. Но зачастую они неправильно определяют свое реальное состояние.  И вот почему. По И.П. Павлову, вторая сигнальная система и определяющие ее работу лобные доли мозга как относительно позднее эволюционное приобретение являются достаточно хрупкими. Следовательно, они быстрее подвергаются торможению, чем более древние структуры. Когда возникает это торможение, вторая сигнальная система уступает место первой. Активизируются мечты, грезы, затем возникает легкое сонное состояние (просоночное). То есть первая сигнальная система освобождается от регулирующего влияния второй. Именно это состояние люди ошибочно называют депрессией и даже апатией.

Из позитивных изменений – это то, что дети учатся «слышать тишину», начинают различать звуки шагов значимого человека. Дети постоянно «ловят» взгляд, пристально вглядываются в лицо собеседника. Начинают различать интонации голоса, иногда «застревают» на звуках – заслушиваются или сами их производят. Начинают понимать по голосу, глазам, выражению лица собеседника его настроение, эмоциональное состояние. Дети лучше выполняют задания, связанные с воображением (придумывают необычные истории, задания на дорисовывание фигур выполняют с высокой долей оригинальности).

Из негативного: в ситуации изоляции дети, в том числе, подростки, начинают кидаться едой, мять в руках котлеты. И это нормотипичные дети! Они за счет этого получают яркие новые ощущения, это своеобразная психотерапия. У некоторых детей наблюдаются признаки аутоагрессии – они кусают себя, вырывают волосы на голове (это чаще дошкольники), бьются головой о прутья металлической кровати, или о стену.

Теперь об эмоциональном аспекте сенсорной депривации. Ситуация изоляции как бы возвращает нас в ситуацию младенчества: провоцируется регрессивное поведение (не я определяю свои действия, мною руководят), подкрепляется потребность человека в зависимости, появляются регрессивные фантазии. Дети, даже старшего возраста, становятся плаксивыми, в голосе появляются просящие интонации.

Дети начинают более остро реагировать даже на незначительные происшествия, причем каждое новое событие вызывало эффект забывания пережитого ранее. У нашего поколения, середины 20 – начала 21 века, отсутствует толерантность к стрессогенным воздействиям, поскольку мы жили в относительно стабильном мире. Острое реагирование порой сопровождается признаками эйфории – кривлянием, гримасничанием, демонстративным поведением, повышенной жестикуляцией, увеличением громкости голосовых сообщений. Дети навязчиво начинают вступать в диалог, даже с незнакомым взрослым. Я это наблюдаю сейчас. Со мной заговаривают не только незнакомые дети моего двора. Стоит мне присесть на лавочку в непривычном месте, как обязательно подойдет ребенок дошкольного, или младшего школьного возраста, и начинает знакомиться, задавать вопросы. При этом добавляют, что мама (или бабушка) не разрешают разговаривать с незнакомыми людьми.

Парадоксальными становятся реакции на фильмы ужасов, мелодрамы. Дети не пугаются, не плачут по герою, а смеются. Действительные трудности, которые испытывает ребенок в ситуации изоляции, кажутся ему более значимыми, чем в кино. Похоже, что тут есть и позитивный момент – дети (и не только они, но и взрослые) начинают ценить настоящее – начинают проживать жизнь. Некоторое время назад появилась такая характеристика мышления современных детей – они «кликовые». Кликнули (как мышкой компьютера) и все получили, в том числе, эмоции. А теперь, похоже, в ситуации изоляции, дети начинают искать возможность получения информации от людей,  переходят к диалоговым отношениям с социально-культурной  действительностью.

Что с этим делать? В моей копилочке такие эффективные приемы:

1. Визуализация. Прием, известный всем психологам. Но я его дополняю не только зрительными, но и тактильными, слуховыми ощущениями, по возможности, добавляя обонятельные и вкусовые. Хорошо проходят рисование, коллажирование. И, конечно же, работа с песком, глиной, воском! Тут решается много задач – и отреагирование чувств, и реализация ощущений, и профилактика сенсорной депривации.

2. Тайм-менеджмент. Это деление своего дня на привычные и непривычные дела. Я студентам в этот период самоизоляции предложила садиться за уроки в привычное время и в привычной для учебы одежде. Они сказали, что это их, действительно, организует. Иногда даже открывала дистант в определенное время на фиксированный временной отрезок. И они эти задания всегда выполняли лучше. Но часто это делать нам нельзя, т.к. бывают проблемы со связью и др.

3. Отреагирование чувств. Если ребенок начинает паниковать, плакать, жаловаться, я его останавливаю и говорю: «Хочешь, я скажу, что с тобой?». Чаще всего переживания в целом прочитать легко. А потом мы начинаем разбирать травмирующую ситуацию конкретно. Проговариваем, рисуем, пишем, лепим и пр.

4. Технологии контекстного чтения. Читаем художественное произведение. Предлагаю детям составить рассказ от имени полюбившегося героя с объяснением своего выбора.

5. Работа с иллюстрациями, метафорическими ассоциативными картами. Игра-соревнование «Кто больше увидит на картинке?»: детям предлагаю поставить себя на место того, кто является действующим лицом в картине, ребенок становится героем интересного для него события и с увлечением начинает рассказывать о самом себе.

Составление «Ленты времени». В школе мы делали «Хронологию на прищепках»: на стене разместили ленты, и на них прищепками прикрепляли карточки с иллюстрациями и краткой информацией о событиях. Помогает визуализировать такое абстрактное понятие как время, свое и чужое. Темы ленты времени и временные отрезки могут быть разными. Главное, что они помогают ребенку оставаться в реальности.

6. Реконструкции событий, художественных произведений.

7. Сочинение фантастических историй. Которые потом оказываются совсем не фантастическими, а описывающими реальность, или способы выхода из травмирующей ситуации. То есть, выход на ресурсные состояния.

8. Разные коммуникативные игры, позволяющие получить новый опыт общения вербальными и невербальными средствами, или попрактиковаться в том, что более приемлемо для ребенка (найти свой продуктивный стиль и способ общения).

9. Разные приемы рефлексии. У меня в кабинете психолога в школе были две особые стены. Одна стена была полностью белая, на второй нарисован сказочный городок. Опережающую рефлексию, ожидания, рефлексию по процессу мы осуществляли на белой стене. Писали проблемы, мечты, ожидания. На стене со сказочным городком мы играли, разыгрывали сложные ситуации, фиксировали счастливые события. Сказочный городок – модель реального мира. Белая стена – пространство возможностей, способ развития субъектности ребенка: пишу свои мечты, устанавливаю свои правила. Детям для личностного и когнитивного развития важно пользоваться разными поверхностями – не только горизонтальными (привычными, традиционными), но и вертикальными. Что как раз позволяет осваивать мир целостно во всех измерениях.