Термин «аутизм» от (греческого autos – сам) был введен Блейлером для обозначения особого вида мышления, характеризующегося «оторванностью ассоциаций от данного опыта, игнорированием действительных отношений». Учёный подчёркивал независимость его от реальной действительности, свободу от логических законов, захваченность собственными переживаниями. В 1943 году Л. Каннер в работе «Аутистические нарушения аффективного контакта сделал вывод о существовании особого клинического синдрома «экстремального одиночества» и назвал его синдромом раннего детского аутизма (РДА).

Г. Аспергер (1944 г.) исследовал это состояние у детей после трех летнего возраста и назвал его «аутистическая психопатия». Мнухиным С.С. сходные состояния были описаны в 1947 году. В России наиболее интенсивно вопросы психолого-педагогической помощи детям с РДА начали разрабатываться с конца семидесятых годов прошлого века. В дальнейшем результатом исследований явилась оригинальная психологическая классификация (К.С. Лебединская, В.В. Лебединский, О.С. Никольская) 1985 – 1987 г.

Согласно разрабатываемой концепции, по уровню эмоциональной регуляции аутизм может проявляться в разных формах (состояния от более сложных):

1. как полная отрешенность от происходящего;
2. как активное отвержение происходящего;
3. как захваченность аутистическими интересами;
4. как чрезвычайную трудность организации общения и взаимодействия с другими людьми.

Аутизм – это состояние, представляющее большой интерес с профессиональной точки зрения. Когда впервые сталкиваешься в работе с аутичными детьми, складывается впечатление, что ничто не представляет для них достаточный интерес, не вызывает достаточных эмоций. Но в процессе работы открываешь для себя их богатый внутренний мир – у каждого свой, палитру их эмоций: у каждого выражаемых по-своему.

Изучая феномен поведенческих проявлений можно сравнить, чем отличается норма от патологии. Однако и в рамках так называемой нормы имеются различные проявления эмоциональных реакций: способность адекватно реагировать в той или иной ситуации.

Данила – один из первых, с кем я начала работать, когда впервые применяла нейропсихологические технологии в работе с детьми аутистического спектра. Сложно было начинать «знакомиться» с ребенком, который не позволяет тебе сделать хотя бы полшага в его сторону (начинались приступы аутоагрессии). Благодаря внимательному отношению мамы к развитию мальчика, маленькие перемены быстро поощрялись и вводились в постоянную жизнь ребенка. Успехи Дани, несомненно, мотивировали маму на дальнейшее педантичное выполнение рекомендаций психолога.

Наш Данька меняется, взрослеет. Мы продолжаем работать теперь уже над формированием тех навыков, о которых раньше не могли и мечтать: раньше невозможно было использовать приём «рука в руке», так как его руки моментально напрягались и становились прямыми, их никак нельзя было согнуть ни в одном суставе. Теперь Данила с помощью взрослых выполняет инструкцию: мы стремимся к тому, чтобы сформировать у него возможность быть полезным его окружению.

Я работаю в коллективе с детьми и мне часто приходилось становиться невольным свидетелем того, как мамочки делятся своими переживаниями и наблюдениями. Это, на мой взгляд, помогает и педагогу, ведь иногда взрослые приходят и спрашивают, возможно ли им использовать рекомендации, которые были сделаны другим ребятам. Но также такое неформальное взаимодействие создает атмосферу для размышления и обсуждения, как помочь детям.

Все ребята, с которыми я работала в ходе коррекционной работы демонстрировали различные перемены, но самое главное – они начинали взаимодействовать со средой, что является отличительным при состоянии аутизма.

Самой лучшей мотивацией в моей работе был и есть результат. Мы вместе проговариваем, обсуждаем и, конечно же, радуемся нашим достижениям. Всегда хочется большего – именно это и заставляет всесторонне изучать проблему аномального развития ребенка.

В ходе моей профессиональной деятельности, а затем и исследовательской работы я убедилась в правильности утверждений о том, что для аутичных детей переключение с одного вида деятельности на другой представляет огромные сложности (Ермолаев Д.В.). Такие же проявления можно отметить и в норме, когда у здорового человека затруднена возможность избавиться от длительно гнетущих его переживаний.

Использование в работе нейропсихологических технологий позволяет направлять усилия непосредственно на причину дисбаланса эмоциональных реакций. В представляемой на конкурс «Золотая Психея» программе «Нейропсихологическая коррекция» рассматривается вариант коррекции состояния различных аутистических проявлений у детей дошкольного возраста. Однако я считаю, что подобные технологии возможны и показаны для работы также со взрослыми, подростками - с учетом подбора упражнений по возрасту и состоянию.

В заключение считаю нужным ещё раз подчеркнуть, что представленная программа составлена на основе личных наблюдений и анализа работы с аутичными детьми дошкольного возраста в различных коррекционных учреждениях города Тулы и области.

Гуринова Вера Викторовна, психолог (Щекино, Тульская область).

Проект "Индивидуально-ориентированная коррекционно-развивающая программа для детей дошкольного возраста с расстройствами аутистического спектра «Нейропсихологическая коррекция»" участвует в конкурсе «Золотая Психея» по итогам 2013 года: http://www.psy.su/psyche/projects/968/