Нейробиологические основания критического мышления и письма

Современное общество и постоянно меняющаяся социальная реальность являют собой вызов качеству жизни человека, его психологическому и социальному благополучию, разумной продуктивности принятия решений. Для сохранения психического здоровья важно быть ориентированным на осознание и осмысление происходящего, рефлексивное отношение к информационным изменениям, личностное и профессиональное целеполагание. На первый план выходит когнитивная сфера личности и одна из ее ключевых составляющих — критическое мышление. К. Поппер еще в работе 1945 г. «Открытое общество и враги» выдвинул идею открытого общества, одним из оснований которого является критическое мышление личности. Подтверждается социальная и культурная значимость критического мышления, вместе с тем отмечается важность контекста его применения¹.

Критическое мышление сегодня является популярным феноменом в научной и прикладной областях педагогической (Клустер, 2002; Заир-Бек, 2004; Мороченкова, 2004; Астахова, 2009; Лекомцева А.А., 2015; Карпенко, 2019; Костромина, 2019) и психотерапевтической деятельностях (Ковпак, 2021) ^{2 3 4 5 6 7 8 9}. Интерактивные технологии развития критического мышления с применением письменных практик и групповой работы, активно транслируются¹⁰, в том числе обозначается необходимость учета нейронных процессов в их применении¹¹.

Итак, одновременно внимание акцентируется на значении когнитивных процессов для образования новых нейронных связей и активизации мозговой деятельности. Налицо диалектическое взаимодействие исторической и одновременно современной проблемы взаимодействия мозга и психики и влияния результатов этого взаимодействия на поведение человека. Действительно, при осуществлении любого воздействия на сложные когнитивные способности важно учитывать нейрофизиологические корреляты такой высоко интегрированной системы, как мозг¹², ведь мозговая активность является условием для эффективного осуществления мыслительной деятельности¹³. Имплицитный дуализм к организации взаимодействия мозговой и психической деятельности абсолютизирует влияние нейронных процессов на поведение человека.

Вместе с тем, несмотря на рост литературных источников, посвященных работе мозга, которые по большей части носят научно-популярный характер (Картер, 2014; Сэйтл, 2016), возникает необходимость анализа представленных данных на предмет корректности, релевантности^{14 15}. М.М. Безруких, В.В. Иванов, К.В. Орлов указывают на одно из распространенных заблуждений о жестком доминировании одного полушария мозга над другим, что приводит к грубому разделению молодых и зрелых личностей на «левополушарных» и «правополушарных»¹⁶ (Безруких, 2021). Негативными последствиями распространения такого заблуждения являются: 1) формирование дифференциальных стереотипов о личности и ее развитии; 2) апробация и популяризация тренинговых развивающих технологий, созданных без опоры на научный и системный подходы. В качестве примера следует привести фундаментальный нейропсихологический подход А.Р. Лурии, в соответствии с которым, действительно, имеет место специфичность полушарий по ведущей роли в организации познавательной деятельности человека. Однако каждый из трех функциональных блоков мозга симметрично представлен в левом и правом полушариях мозга, которые для достижения оптимума результативности познавательных процессов связаны мозговыми комиссурами¹⁷.

Существует противоречие между социально-психологическим запросом на развитие критического мышления у современного человека и недостаточными данными о нейробиологическом основании его работы. Возникает необходимость ответить на вопрос, каковы нейробиологические механизмы критического мышления, т.к. отсутствуют локальные, четко ограниченные центры мышления, а мозг не является только биологическим органом.

Эволюционно назначение мозга — функциональная организация и порождение поведения с целью выживания в окружающей среде, которую необходимо познавать. Адекватную информацию о явлениях внешнего мира человек получает через опережающее отражение мозгом действительности за счет прочных межнейронных связей, установленных в ходе повтора ряда последовательностей действий, когда формируется тесная химическая связь в протоплазме нейронов (возбуждение), способная активизироваться еще до начала внешнего явления и прогнозировать происходящее¹⁸. Значит, в любой момент огромное количество нейронов находятся в активном состоянии, являя собой функциональную систему. Каждому нейронному ансамблю соответствует конкретный вид психической деятельности.

Также следует учитывать специфику взаимодействия человека со средой, которое осуществляется через язык. В современной науке доминирует гиперсетевая теория мозга. Согласно принципу максимального существования, центральным тождеством данной теории является утверждение о том, что мозг есть когнитивная структура, осуществляющая специфические функции организма — его разум, обеспечивающий системную работу психического¹⁹. Следовательно, познание и поведение человека, в т.ч. консенсуальные, зависят от состояния нервной и мозговой активности и происходят в ходе взаимодействия когнитивных процессов и языковой активности. Соответственно мозг не только отображает реальности, но и позволяет конструировать мышление и поведение. Мышление и язык можно рассматривать как взаимосвязанные формы поведения человека, который является системным субъектом взаимодействия.

Мышление являет собой личностно и социально значимый феномен, а также мощнейшую способность мозга²⁰. При этом сущность мышления до конца не определена: в психологии мышление рассматривают как процесс, способность, и особо сложную форму поведения. Для анализа нейромеханизмов мышления важно опираться на его психофизиологическую основу и возрастные закономерности, а также учитывать периоды развития нейронауки: от структурализма до функционализма, от локализма до системности.

Мышление принадлежит к высшим психическим функциям. Значение функции в широком смысле соответствует приспособительной активности организма, а также сложной системной деятельности. В рамках теории динамической локализации мышление есть функция мозга, которая имеет опосредствованный характер, является основой иных психических процессов и качественно перестраивает их работу²¹.

Рассмотрим психофизиологические элементы мышления. С позиции локального подхода речемыслительные процессы осуществляются в левом полушарии (у правшей). Левое полушарие описывают как «критически настроенное»^{22 23}: оно отвечает за логическое мышление, которое для анализа требует перцептивной информации, получаемой из соседнего правого полушария.

А.Р. Лурия областью критического сознания, функционалом которой выступает критическая оценка, называет лобные доли²⁴. Лобные доли относятся к третьему функциональному блоку мозга, выполняющему организующую функцию, отвечают за целенаправленную деятельность, программирование, предварительную и последующую логическую оценку контекста реальности и действий на предмет ошибочности и поиск вариантов исправления ошибки. В соответствии с концепцией П.К. Анохина, префронтальные отделы мозга являются элементом комплексного механизма «акцептора действия»²⁵, который обеспечивает саморегуляцию деятельности человека.

Таким образом, важно обратить внимание на то, что мыслительная деятельность невозможна без учета результатов перцептивной деятельности нервной системы человека. Для достижения результатов мыслительной деятельности важно выполнить последовательно соответствующие мыслительные операции, которые можно отнести к динамическим характеристикам мышления (3-й блок, по А.Р. Лурия): постановка цели деятельности, сохранение мотива, планирование, выполнение мыслительных операций в соответствии с созданной программой, критическая оценка, текущий и конечный контроль реализации деятельности, эмоциональное отреагирование на мыслительную задачу²⁶. Показано взаимодействие лимбических и префронтальных отделов мозга. На языке философии М. Мамардашвили это звучит следующим образом: «мысль нельзя подумать механически, она рождается из душевного потрясения»²⁷.

Интересно, что функциональная асимметрия полушарий головного мозга затрагивает и эмоциональную сферу. С одной стороны левое полушарие меньше связано с эмоциями, чем правое, с другой стороны именно в нем преобладает система положительного эмоционального реагирования, хотя представлена и система иной валентности. Следовательно, эмоционально-волевая регуляция, критическое мышление, сила воли и перцептивно-мнестическая регуляция взаимосвязаны на психофизиологическом уровне: их условно разделяют в рамках аналитических целей познания²⁸. Такого рода взаимосвязь подтверждается результатами исследования А.Н. Лебедева, в соответствии с которыми лица с выраженной эмоциональной неустойчивостью менее критично оценивают недостоверную информацию, не выделяют фейки и по большей части негативно оценивают собственное поведение²⁹.

Между тем первичность эмоционального восприятия, преобладание корреляции восприятия информации с отрицательными эмоциями, усиление отчуждения личности от самой себя и последующими ограничениями потребностей и интересов, усиление выключения участия правого полушария из эмоциональномыслительной деятельности, т.к. для активизации отрицательных эмоций необходим минимум мыслительной деятельности, и гормональный дисбаланс способствуют скоплению усталости левого полушария и выступают риском для сохранения критичности³⁰. Соответственно, для ее активизации первична эмоциональная стабилизация, достигаемая за счет осознанности, в т.ч. через формулировку переживаний с помощью речи, поисковой активности ресурсов, эмоционального интеллекта и эмоциональной пластичности, салютогенного мышления.

Как уже было сказано, конструирование поведения осуществляется прежде всего на уровне мышления. Для рефлексивного анализа полезными являются зеркальные нейроны: позволяют распознать наблюдаемое действие, оценить перспективу реализации действия и установить значение действия^{31 32}. Они обеспечивают понимание и поддерживают активную позицию субъекта при взаимодействии со средой.

Оценка соответствия между наблюдаемым действием и потенциально выполняемым действием требует критичности. Критичность является одним из показателей аналитико-синтетической мыслительной деятельности: способность субъекта не принимать на веру суждения, а также умение выделять противоречия/несоответствия, оценивать достоверность выводов; готовность проверять, изменять и опровергать факты³³. Обнаружено понимание критичности как особого отражения действительности в мозге человека, относительно устойчивого проявления продуктивности мышления³⁴. Однако не описывается специфика отражения и ее нейрофизиологические корреляты. Фиксируется лишь способность человека к анализу, формулировке гипотез отыскиванию противоречий в объектах познания.

Объективность в мышлении не является врожденной способностью. По данным зарубежных исследователей X. Shao, R. Qi, S. Kawaguchi, H. Li, признаки критичности обнаруживаются уже у детей в возрасте 5 лет³⁵. Такие данные противоречат концепции Ж. Пиаже. «Даже к 7-8 годам дети далеко не всегда стремятся к тому, чтобы иметь какое-либо одно мнение по данному предмету. Конечно, они не думают при помощи противоречий, но они последовательно принимают положения, которые, если их сравнить, оказались бы противоречивыми. В этом смысле можно сказать, что дети нечувствительны к противоречию, и это происходит потому, что, переходя от одной точки зрения к другой, они каждый раз забывают предыдущую. Таким образом, одни и те же дети 5-6 лет в течение опроса утверждают и то, что муравьи, цветы или солнце живые, и то, что они не живые. Некоторые дети то говорили, что реки были вырыты человеческой рукой, то — что их создала вода. Оба противоположных мнения укладывались у них рядом: в данный момент они соглашались с одним мнением, в следующий, — искренне забывая старое, соглашались с другим. Этот факт часто встречается при исследовании детей до 7-8 лет»³⁶. Как мы видим, все-таки и в возрасте 5 лет ребенок может производить личностные смыслы, однако этот процесс обусловлен индивидуальными различиями в развитии активной интеллектуальной деятельности и социализации личности.

Одной из ключевых характеристик мозга в отношении развития его критичности является пластичность. Пластичность мозга наиболее выражена в младенчестве³⁷. По мере взросления мозговые функции дифференцируются и закрепляются, при этом формируется индивидуальный «ландшафт».

Рассмотрим некоторые возрастные изменения, которые происходят в мозговой активности, связанной с мыслительной деятельностью. Результаты зарубежных исследований показывают в целом снижение сензитивности нейронов к входящим сигналам и уменьшение плотности ряда постсинаптических рецепторов после 20 лет (Braver T.S., Barch D.M., Keys B.A., 2001), возрастное ослабление межнейронных связей (Hof P.R., Morrison J.H., 2004), возрастное снижение эффективности функционирования когнитивных процессов, в т.ч. связанных с решением логических задач (Kramer A.F., Bherer L., Colcombe S.J., 2004)^{38 39 40}. Вместе с тем, миелинизация лобных долей полностью завершается, как пишет Р. Картер, только у «вполне взрослых людей»⁴¹. Следовательно, одновременно при развитии критического мышления и эмоциональной устойчивости начинается угасание их нейронной основы. В любом случае важно осознанно относиться к мозговой активности и периодически ее тренировать.

Идеи критического мышления не новы: восходят к сократическому методу обучения через формулировку хороших вопросов, активизации диалога, логичного изложения собственного мнения, основанного на независимости позиции и достоверности аргументации. Критическое мышление как термин предложил использовать Ю. Хабермас в 1970 г., который в рамках социально-философского подхода заботился о развитии рационального общества^{42 43}.

Д. Халперн описывает критическое мышление как технологию: «использование когнитивных техник или стратегий, которые увеличивают вероятность получения желаемого конечного результата. ... При этом думающий использует навыки, которые обоснованы и эффективны для конкретной ситуации и типа решаемой задачи»⁴⁴. Для применения навыков важно развивать соответствующее умение и способность в целом. Следовательно, критическое мышление можно рассматривать и как способность субъекта к критичности и рефлексии, применению логических операций с целью оценки достоверности информации^{45 46}. Эта когнитивная стратегия состоит из логического последовательного рассуждения, анализа и проверки истинности возникающих идей на основе известных критериев. Критическое мышление направлено на анализ собственных представлений, конструирование рассуждений в ходе целенаправленной работы с многообразием информации^{47 48}, что указывает на его рефлексивный и системный характер. Основными функциями критического мышления выступают аргументированная селекция, оценка и контроль решения проблемы⁴⁹. На нейронном и психическом уровнях этот процесс протекает сложно, динамически с участием в нефоновой мыслительной деятельности вышеописанных мозговых структур, т.к. операционально критическое мышление предполагает целеполагание, программирование, коррекцию собственных действий и анализ результатов деятельности. Итак, критическое мышление позволяет оценивать действия, распознавать угрозы и находить пути продуктивного взаимодействия с меняющейся реальностью.

Ценностным аспектом способности критически мыслить выступает ориентация на многополярность реальности, учет многообразия точек зрения в обществе, принципы детерминизма при объяснении и понимании ситуации. Д. Клустер выделяет следующие признаки критического мышления: самостоятельность и индивидуальность; принятие иной точки зрения; социальность⁵⁰. Также Д. Клустер описывает механизм критического мышления: информация выступает условием активизации мыслительной деятельности, которая начинается, по его мнению и вслед за позицией Д. Дьюи, с постановки вопроса и формулировки конкретной проблемы, сопровождается обязательной убедительной аргументацией (утверждение — довод — доказательство — основание) с учетом возможных контраргументов⁵¹. С.В. Воробьева сходным образом описывает цикл критического мышления, который включает четыре стадии: анализ, понимание, оценку и корригирование идей⁵². Следовательно, критическое мышление имеет стадийную структуру с доминированием в определенный момент времени одной из них, ориентировано на поиск ответов на систематизированный логический перечень вопросов.

Модели формирования критического мышления не предполагают учета нейронного уровня при трансляции утверждения о том, что критическое мышление усиливает мыслительную деятельность в целом. Например, динамическая модель формирование критического мышления у студентов И.А. Мороченковой включает следующие факторы: личностный — познавательную мотивацию студентов; средовой — ценностное соответствие и диалоговый характер взаимодействия со студентами с привлечением дискуссионной и исследовательской форм работы⁵³. Однако недостаточно описаны психофизиологические и социальные механизмы положительного влияния исследовательской деятельности на развитие критического мышления студентов.

В.Я. Сергин делает попытку описания произвольного характера критического мышления через обращение к данным электрической активности мозга: такое мышление позволяет управлять операционной активностью на основе явного символьного представления информации, в т.ч. рефлексивной. Информация передается между областями мозга посредством электрической активности речевой моторной системы, которая обеспечивает последовательность, связность и однозначность рассуждений⁵⁴. Сделаны выводы о высокой мозговой активности в процессе критического мышления. Возникает риск утомления после решения сложных задач, поэтому необходимо развивать осознанное отношение к психогигиене и произвольно активизировать т.н. «дефолт-систему» — нейрофизиологический механизм, запускающийся в состоянии оперативного покоя⁵⁵.

Также обнаружены нейрофизиологические корреляты критического и творческого мышления, которые традиционно противопоставляются: функциональная активность префронтальной и цингулярной коры взаимосвязана как с исполнительным контролем когнитивной деятельности, так и с инсайтом⁵⁶. Следовательно, критическое мышление может рассматриваться как необходимый этап творческой деятельности, т.к. критическое отношение к различным вариантам решения задачи способствует появлению нового оригинального решения. Итак, осуществление мыслительных операций критического характера обусловлено усиленной работой по высокочастотной активации соответствующих нейронных ансамблей, поэтому для повышения эффективности критического мышления необходимо применять здоровьесберегающие технологии, сохранять эмоциональную устойчивость, развивать силу воли и креативность.

Эффективность критического мышления определяется также личностной эпистемологией, т.к. природа личности и рефлексивный характер такого мышления обусловлены индивидуальным способом организации знаний человека о мире, отображают его когнитивные схемы, которые сформировались в ходе взаимодействия с окружающим миром. Т.В. Черниговская, ссылаясь на труды И.М. Сеченова и А.А. Ухтомского, подчеркивает тот факт, что мы познаем мир так, как это может наш мозг, как мы способны воспринять и понять мир⁵⁷. При этом когнитивные схемы, как правило, неотъемлемо связаны с когнитивными искажениями. В книге Э. Глейзера «Эксперимент по развитию критического мышления» (1941) критическое мышление показано как новый метод, используя который человек готов рассмотреть и пересмотреть собственное мнение с помощью логических размышлений⁵⁸ и проверки персональных когнитивных схем на достоверность⁵⁹.

Для объективации социальной реальности важно осознавать разницу между фактами и суждениями. Д. Канеман выделяет две системы, которые влияют на суждения человека в ходе принятия решения. Система 1, психофизиологической основой которой являются лимбические отделы мозга, имеет непроизвольный, быстрый, эмоциональный и интуитивный характер. Система 2, психофизиологической основой которой являются префронтальные отделы мозга, ориентирована на медленную скорость, рациональное рассуждение и критическое мышление⁶⁰. Соответственно, для саморегуляции важно формировать способность к рациональному мышлению и контролю над побуждениями.

Мышление носит знаковый характер. В ходе развития интеллектуальной деятельности человека на первый план выходит речевое⁶¹ или вербально-логическое мышление, по А.Р. Лурии⁶². Соответственно, речь, как и мышление, рассматривается в качестве высшей психической функции, функционально организованной системы, которая, как и мышление, должна осуществлять постоянный контроль действий в контексте постоянных изменений реальности. Речевые зоны преимущественно находятся в левом полушарии мозга — в височной и лобной долях, которые также участвуют в обработке сенсорной информации^{63 64 65}. Следовательно, речь на нейробиологическом уровне связана с пространственными и двигательными центрами мозга.

Основными видами речевой деятельности являются чтение и письмо, активизирующие на психофизиологическом уровне функциональную взаимосвязь анализаторов и двух сигнальных систем⁶⁶. По мнению Б.Г. Ананьева, процессы чтения и письма образуют временные связи второй сигнальной системы, которые на базе имеющихся формируют новый сложный ряд ассоциаций и с развитием автоматизируются. «В структуре письма вся единая ассоциативная цепь устной речи и чтения усложняется новыми компонентами, а именно: связями между видимым, а затем слышимым и произносимым словом, с одной стороны, и двигательной реакцией с другой»⁶⁷. Если рассматривать чтение и письмо как специфические и впоследствии автоматизированные процессы образования новых ассоциаций, то в качестве их нейробиологической основы следует отметить способность мозга к образованию новых связей между существующими структурами⁶⁸. В ходе активизации речедвигательных процессов образуются новые межнейронные связи, что оказывает положительное влияние на психологическую гибкость мыслительной деятельности и развивает адаптационный потенциал психики⁶⁹.

Как пишет Р. Солсо, «чтение — это сложное волевое усилие, при котором от читающего требуется построить осмысленный образ из набора линий и кривых, которые сами по себе не имеют смысла. Организуя эти стимулы так, чтобы получились буквы и слова, читающий может затем извлечь из своей памяти значение. Весь этот процесс занимает долю секунды, и он просто поразителен, если учесть, сколько в нем участвует нейроанатомических и когнитивных систем»⁷⁰. Вместе с тем вслед за А.З. Васильевой, Н.В. Епанешниковой, А.А. Пашковым отмечаем дефицит современных отечественных исследований нейробиологических основ чтения и письма⁷¹, что отрицательно влияет на полноту описания природы процессов.

Ключевое различие между языком и чтением заключается в использовании письменных знаков. Соответственно нейробиологической основой процесса чтения должна быть часть мозга, отвечающая за обработку письменных знаков. Вместе с тем, несмотря на появление письменности около 5 000 лет назад и изобретение в XV в. печатного станка, элементарная грамотность и развитый навык чтения в мире распространены не повсеместно⁷². Способность к чтению не задана генетически, однако базируется на генетическом, нейронном, нейробиологическом и когнитивном уровнях и древней эволюционной функции зрительного распознавания объектов⁷³ и в случае развития способности к чтению подтверждает безграничный адаптационный потенциал мозга⁷⁴. Поэтому с одной стороны, учитывая неуниверсальный характер чтения с точки зрения эволюции, сложно говорить о специфической области мозга для чтения⁷⁵. С другой стороны, можно предположить, что процесс чтения изменяет мозг и специализирует его определенную часть. Результаты исследований S. Dehaene, L. Cohen указывают на активизацию левой латеральной затылочно-височной борозды в процессе чтения (VWFA)⁷⁶. Однако данная область активна и в процессе письма, в ходе распознавания символов и образов, следовательно, в ходе обработки иной информации⁷⁷. Также в процессе чтения значительно увеличивается число связей между нейронами на узлах левой угловой и супрамаргинальной извилин и правой задней височной извилины⁷⁸. Если концептуализировать обнаруженные сведения, то они подтверждают невозможность специальной локализации в мозге конкретных когнитивных процессов и позволяют характеризовать, например, VWFA как область мозга, отвечающую за информации различных типов. Так, оказывается, что в образовательном процессе полезно совмещать печатные и визуально-цифровые знаки и символы⁷⁹.

Как пишет М. Вулф, эффективность работы мозга связана со «способностью его специализированных областей развивать быстродействие, которое становится практически автоматическим»⁸⁰, которая обеспечивает времясбережение и ускорение процесса обработки информации. Доказано положительное влияние развитого навыка чтения на объем и легкость обработки информации⁸¹, а также на раннюю зрительную активизацию, что обеспечивает эффективность перцептивной деятельности в ходе оперативной обработки информации⁸².

С точки зрения нейробиологии развитие способности к беглому чтению осуществляется путем замещения «биполушарной активации мозга более эффективной системой в левом полушарии»⁸³. При этом важно учитывать, что с мыслительными и речевыми способностями связаны разные области мозга, т.к. латерализация нейронных связей все же является локальным, а не глобальным свойством мозга⁸⁴.

Функционал письменной речи соответствует потребности и необходимости вербализации и развертывания личностного замысла с возможностью сознательного контроля процесса. А.Р. Лурия характеризует письменную речь как:

1) монологическую; 2) некорректируемую со стороны слушателя в ходе самого процесса написания; 3) опирающуюся на знаковые технические и грамматические языковые средства; 4) реализуемую с помощью сознательных операций фонематического и синтаксического уровней; 5) обладающую медленным темпом⁸⁵. Письменная речь полезна для развития мыслительной деятельности в целом и критического мышления, в частности, т.к. требует активизации произвольной аналитической работы с информацией для точной, логически соответствующей формулировки мысли. М. Мамардашвили подчеркивает интенсивный, целостный и субъективный характер этого процесса, отмечая тот факт, что мысль не рождается по частям, т.к. ее сущность сложна, многоэлементна⁸⁶.

В современной информационной ситуации особое внимание уделяется роли письма от руки в работе мозга. Е.С. Ощепкова обозначает проблему возможных изменений психо- и нейролингвистической модели письменной речи на фоне более частого применения набора печатных символов, нежели письма от руки⁸⁷, а также увеличения продолжительности онлайн-активности⁸⁸. Вместе с тем обнаруживается дефицит реальных исследований обозначенной проблемы: книга Д. Дирдоф «О пользе письма от руки» представлена только номинально⁸⁹ в списке литературы. Встает вопрос о релевантности описанных результатов зарубежных исследований, когда в тексте⁹⁰ смешиваются психотерапевтическое влияние письменной речи в процессе вербализации эмоций и развивающая функция письма для улучшения письменных навыков и аналитико-синтетической мыслительной деятельности, а также обнаруживается лишь вторичное цитирование отечественных источников. Тем не менее, экспериментально подтверждено положительное влияние письменной речи на мозговую активность в области левого полушария, затылочную и височные части. При использовании лэптопов и ноутбуков для набора текста отмечается более поверхностная обработка информации, особенно в условиях многозадачности⁹¹. В отличие от набора текста печатными символами письмо от руки способствует более глубокой переработке информации, т.к. происходит переформулировка либо создание новой формулировки мысли⁹². Следовательно, письменная речь запускает и поддерживает произвольную организацию мыслительной деятельности, сопровождающуюся сознательным анализом информации. Показано положительное влияние чтения⁹³ и письменной речи⁹⁴ для развития критического мышления.

В заключение следует отметить, что сделана попытка обзора фундаментальных, эмпирических и научно-популярных работ отечественных и зарубежных исследователей, посвященных критическому письму и мышлению. Ограничением выступает превалирование в качестве предмета исследования именно речемыслительной деятельности и соответствующей ей мозговой активности. Мы осознаем, что не все задачи решены в полной мере. Вместе с тем в ходе анализа литературы подтверждены следующие положения.

• Мыслительная деятельность имеет эволюционную значимость за счет функций отражения и прогноза, механизма оперативной нейронной активности и перманентного языкового контакта со средой, с помощью которого конструируется мышление и поведение человека.
• Критическое мышление носит рефлексивный и системный характер, в т.ч. за счет зеркальных нейронов, которые участвуют в обеспечении понимания происходящего.
• В процессе критического мышления усиливается мозговая активность.
• Эффективность критического мышления обусловлена длительностью решения задачи, эмоциональным состоянием личности, его волевыми способностями, творческим подходом к решению задачи, а также личностной эпистемологией, нейробиологической основой которой является индивидуальный «ландшафт» мозга.
• На нейробиологическом уровне речь связана с пространственным и двигательным центрами мозга, что можно учитывать при организации деятельности.
• Чтение и письмо способствуют развитию пластичности мозга.
• Чтение положительно влияет на объем и легкость переработки информации.
• Письменная речь полезна для мыслительной деятельности, т.к. позволяет замедлиться, реализовать и развернуть личностный замысел в ходе формулировки собственного мнения.
• Письмо от руки позволяет более глубоко перерабатывать информацию, нежели использование гаджетов.

Полученные данные позволяют осуществлять осознанное дидактическое планирование сценариев учебных занятий с применением техник письма и критического чтения.

Примечания

¹ Conversations on critical thinking: Can critical thinking find its way forward as the skill set and mindset of the century?/ M. Sellars, R. Fakirmohammad, L. Bui, J. Fishetti, S. Niyozov, R. Reynolds, … N. Ali // Education Sciences. - 2018. – Vol. 8 (4). - https://doi.org/10.3390/educsci8040205.

² Клустер, Д. Что такое критическое мышление? [Электронный ресурс] // Первое сентября. – 2002. – № 29. – URL: https://rus.1sept.ru/article.php?ID=200202902 (дата обращения: 05.02.2023).

³ Заир-Бек, С.И. Развитие критического мышления на уроке: пособие для учителя / С.И. Заир-Бек, И.В. Муштавинская. – М., 2004. – 222 с.

⁴ Мороченкова, И.А. Формирование критического мышления студентов в образовательном процессе вуза: автореф. … на соискание к. пед. н. – Оренбург, 2004. – 24 с.

⁵ Астахова, Л.В. Критическое мышление как средство обеспечения информационно-психологической безопасности личности: монография / Л.В. Астахова, Т.В. Харлампьева. – М.:РАН, 2009. – 136 с.

⁶ Лекомцева, А.А. Использование методических приёмов технологии развития критического мышление через чтение и письмо в курсе возрастной анатомии, физиологии и гигиены / А.А. Лекомцева, Е.М. Рубан, Т.С. Васючкова // Современные проблемы науки и образования. – 2015. – № 1-1. – С. 1115.

⁷ Нейродидактика: монография / М.П. Карпенко, Д.Г. Давыдов, Е.В. Чмыхова [и др.]. – М.: Изд-во СГУ, 2019. – 282 с.

⁸ Костромина, С.Н. Введение в нейродидактику: учебное пособие. – СПб.: Изд-во С.-Петерб.ун-та, 2019. – 182 с.

⁹ Ковпак, Д.В. Диагностика в когнитивно-поведенческой терапии // VII Международный съезд Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии CBTFORUM: сборник научных статей, Санкт-Петербург, 21 мая 2021 года. – СПб.: СИНЭЛ, 2021. – С. 100-116.

¹⁰ Клустер, Д. Что такое критическое мышление? [Электронный ресурс] // Первое сентября. – 2002. – № 29. – URL: https://rus.1sept.ru/article.php?ID=200202902 (дата обращения: 05.02.2023).

¹¹ Shadrikov, V.D. Psychological studies of thought: Thoughts about a concept of thought / V.D. Shadrikov, S.S. Kurginyan & O.V. Martynova, // Psychology, Journal of the Higher School of Economics. – 2016. – Vol. 13 (3). – Pp. 558-575. – https://doi.org/10.17323/1813-8918-2016-3-558-575.

¹² Анохин, П.К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. — М.: Медицина, 1968. – 546 с.

¹³ Глозман, Ж.М. Нейропсихологический подход к развитию мышления в детском возрасте [Электронный ресурс] // СДО. – 2012. – № 6. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/neyropsihologicheskiy-podhod-k-razvitiyumyshleniya-v-detskom-vozraste (дата обращения: 04.02.2023).

¹⁴ Картер, Р. Как работает мозг. – М.: Издательская группа «АСТ», Издательство «CORPUS», 2014. – 224 с.

¹⁵ Сэйтл, С. Нейромания. Как мы теряем разум в эпоху расцвета науки о мозге / С. Салли, О.Л. Скотт. – М.: Издательство «Э», 2016. – 368 с.

¹⁶ Безруких, М.М. Диссонанс между представлениями о развитии мозга в современной нейробиологии и знаниями педагогов [Электронный ресурс] / М.М. Безруких, В.В. Иванов, К.В. Орлов // Вестник НГПУ. – 2021. – № 1. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dissonans-mezhdu-predstavleniyami-o-razvitii-mozga-v-sovremennoyneyrobiologii-i-znaniyami-pedagogov (дата обращения: 29.01.2023).

¹⁷ Корсакова, Н.К. К истории концепции А. Р. Лурии о трех структурно-функциональных блоках мозга человека / Н.К. Корсакова, И.Ф. Рощина [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России. – 2021. – № 2. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/k-istorii-kontseptsii-a-r-lurii-o-treh-strukturno-funktsionalnyh-blokah-mozga-cheloveka (дата обращения: 04.02.2023).

¹⁸ Анохин, П.К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. — М.: Медицина, 1968. – 546 с.

¹⁹ Анохин, К.В. Когнитом: нейронная гиперсеть как организующий принцип высших функций мозга // I Национальный конгресс по когнитивным исследованиям, искусственному интеллекту и нейроинформатике: сборник пленарных и индустриальных докладов. Доклады симпозиумов, Москва, 10-16 октября 2020 года. – М.: Общероссийская общественная организация «Российская ассоциация искусственного интеллекта», 2020. – С. 10–13.

²⁰ Черниговская, Т.В. Экспериментальное исследование языка и мышления в XXI веке: традиции и возможности // Труды Объединенного научного совета по гуманитарным проблемам и историко-культурному наследию. – 2015. – Т. 2014. – С. 64–76.

²¹ Глебова, Е.В. Нейропсихологическая диагностика особенностей мышления неуспевающих младших школьников: автореф. … на соискание к. психол. наук. – М., 2007. – 24 с.

²² Картер, Р. Как работает мозг. – М.: Издательская группа «АСТ», Издательство «CORPUS», 2014. – 224 с.

²³ Сэйтл, С. Нейромания. Как мы теряем разум в эпоху расцвета науки о мозге / С. Салли, О.Л. Скотт. – М.: Издательство «Э», 2016. – 368 с.

²⁴ Лурия, А.Р. Высшие корковые функции человека и их нарушения при локальных поражениях мозга. – М.: Издательство Московского университета, 1962. – 433 с.

²⁵ Анохин, П.К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. — М.: Медицина, 1968. – 546 с.

²⁶ Глебова, Е.В. Нейропсихологическая диагностика особенностей мышления неуспевающих младших школьников: автореф. … на соискание к. психол. наук. – М., 2007. – 24 с.

²⁷ Мамардашвили, М.К. Эстетика мышления. – М.: Московская школа политических исследований, 2000. – С. 5–205.

²⁸ Смирнов, C.И. Развитие психологического здоровья при дегенерации психофизиологической основы эмоциональной устойчивости // Исторические и психолого-педагогические науки: сб. науч. статей. – Минск: РИВШ, 2019. – С. 365-380.

²⁹ Лебедев, А.Н. Критическое мышление и чувства в саморазвитии личности [Электронный ресурс] // Ярославский педагогический вестник. – 2020. -№ 3 (114). – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kriticheskoe-myshlenie-ichuvstva-v-samorazvitii-lichnosti (дата обращения: 19.02.2023).

³⁰ Смирнов, C.И. Развитие психологического здоровья при дегенерации психофизиологической основы эмоциональной устойчивости // Исторические и психолого-педагогические науки: сб. науч. статей. – Минск: РИВШ, 2019. – С. 365-380.

³¹ Картер, Р. Как работает мозг. – М.: Издательская группа «АСТ», Издательство «CORPUS», 2014. – 224 с.

³² Нейродидактика: монография / М.П. Карпенко, Д.Г. Давыдов, Е.В. Чмыхова [и др.]. – М.: Изд-во СГУ, 2019. – 282 с.

³³ Мороченкова, И.А. Формирование критического мышления студентов в образовательном процессе вуза: автореф. … на соискание к. пед. н. – Оренбург, 2004. – 24 с.

³⁴ Астахова, Л.В. Критическое мышление как средство обеспечения информационно-психологической безопасности личности: монография / Л.В. Астахова, Т.В. Харлампьева. – М.: РАН, 2009. – 136 с.

³⁵ Early Critical Thinking in a Mandarin‐Speaking Child: An Exploratory Case Study / X. Shao, R. Qi, S. Kawaguchi, & H. Li // Education Sciences. – 2022. – Vol. 12 (2). – https://doi.org/10.3390/educsci12020126.

³⁶ Пиаже, Ж. Речь и мышление ребенка. – М.: РИМИС, 2008. – С. 70.

³⁷ Картер, Р. Как работает мозг. – М.: Издательская группа «АСТ», Издательство «CORPUS», 2014. – 224 с.

³⁸ Braver, T.S. Context processing in older adults: evidence for a theory relating cognitive control to neurobiology in healthy aging / T.S. Braver, D.M. Barch, B.A. Keys // J. Exp. Psychol. Gen. – 2001. – Vol. 130, No 4. – Pp. 746–763.

³⁹ Hof, P.R. The aging brain: morphomolecular senescence of cortical circuits / P.R. Hof, J.H. Morrison // Trends Neurosci. – 2004. – Vol. 27, No 10. – Pp. 607-613.

⁴⁰ Kramer, A.F. Environmental influences on cognitive and brain plasticity during aging / A.F. Kramer, L. Bherer, S.J. Colcombe // J. Gerontol. A Biol. Sci. Med. Sci. – 2004. – Vol. 59, No 9. – Pp. 940-957.

⁴¹ Картер, Р. Как работает мозг. – М.: Издательская группа «АСТ», Издательство «CORPUS», 2014. – 224 с.

⁴² Воевода, Е.В. Критическое мышление как культурный феномен // Язык и коммуникация в контексте культуры = Language and Communication through Culture: сборник статей по материалам 7-й Международной научно-практической конференции, 21-22 мая 2012 года = Seventh Annual International Conference, Ryazan State University, Russia. – Рязань, 2012. – С. 120-126.

⁴³ Локтионов, М.В. Критика применения критической теории и критического системного подхода в современных концепциях развития общества [Электронный ресурс] // Философская мысль. – 2014. – № 11. – С. 86-106. – URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=13753 (дата обращения: 19.02.2023).

⁴⁴ Халперн, Д. Психология критического мышления. – СПб.: Питер, 2000. – С. 18.

⁴⁵ Мороченкова, И.А. Формирование критического мышления студентов в образовательном процессе вуза: автореф. … на соискание к. пед. н. – Оренбург, 2004. – 24 с.

⁴⁶ Смирнова, И.В. Понятие критического мышления в современной педагогической науке [Электронный ресурс] // Современные проблемы науки и образования. – 2015. – № 5. – URL: https://scienceeducation.ru/ru/article/view?id=22783 (дата обращения: 04.02.2023).

⁴⁷ Воробьева, С.В. Критическое мышление: взаимодействие логических, эпистемологических и когнитивных факторов // Философия и социальные науки. – 2015. – № 1. – С. 67-71.

⁴⁸ Николаева, Е.М. Системность как атрибут критического мышления: проблема формирования фонового знания / Е.М. Николаева, М.С. Николаев // Социально-гуманитарные знания. – 2022. – № 6. – С. 99-101.

⁴⁹ Халперн, Д. Психология критического мышления. – СПб.: Питер, 2000. – 512 с.

⁵⁰ Клустер, Д. Что такое критическое мышление? [Электронный ресурс] // Первое сентября. – 2002. – № 29. – URL: https://rus.1sept.ru/article.php?ID=200202902 (дата обращения: 05.02.2023).

⁵¹ Клустер, Д. Что такое критическое мышление? [Электронный ресурс] // Первое сентября. – 2002. – № 29. – URL: https://rus.1sept.ru/article.php?ID=200202902 (дата обращения: 05.02.2023).

⁵² Воробьева, С.В. Критическое мышление: взаимодействие логических, эпистемологических и когнитивных факторов // Философия и социальные науки. – 2015. – № 1. – С. 67–71.

⁵³ Мороченкова, И.А. Формирование критического мышления студентов в образовательном процессе вуза: автореф. … на соискание к. пед. н. – Оренбург, 2004. – 24 с.

⁵⁴ Сергин, В.Я. Сознание и мышление: природа и нейронные механизмы [Электронный ресурс] // Открытое образование. – 2010. – № 6. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/soznanie-i-myshlenie-priroda-i-neyronnyemehanizmy (дата обращения: 19.02.2023).

⁵⁵ Николаева, Е.М. Системность как атрибут критического мышления: проблема формирования фонового знания / Е.М. Николаева, М.С. Николаев // Социально-гуманитарные знания. – 2022. – № 6. – С. 99–101.

⁵⁶ Разумникова О.М. Нейрофизиологические механизмы решения экспериментальных творческих задач: инсайт и/или критический анализ? // Психология. Журнал Высшей школы экономики. – 2021. – Т. 18, № 3. – С. 623–642.

⁵⁷ Черниговская, Т.В. Экспериментальное исследование языка и мышления в XXI веке: традиции и возможности // Труды Объединенного научного совета по гуманитарным проблемам и историко-культурному наследию. – 2015. – Т. 2014. – С. 64–76.

⁵⁸ Воевода, Е.В. Критическое мышление как культурный феномен // Язык и коммуникация в контексте культуры = Language and Communication through Culture: сборник статей по материалам 7-й Международной научно-практической конференции, 21-22 мая 2012 года = Seventh Annual International Conference, Ryazan State University, Russia. – Рязань, 2012. – С. 120–126.

⁵⁹ Ковпак, Д.В. Диагностика в когнитивно-поведенческой терапии // VII Международный съезд Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии CBTFORUM: сборник научных статей, Санкт-Петербург, 21 мая 2021 года. – СПб.: СИНЭЛ, 2021. – С. 100–116.

⁶⁰ Канеман, Д. Рациональный выбор, ценности и фреймы / Д. Канеман, А. Тверски // Психологический журнал. – 2003. – Т. 24, № 4. – С. 31-43.

⁶¹ Вулф, М. Пруст и кальмар. Нейробиология чтения. – М.: КоЛибри, 2021. – 384 с.

⁶² Лурия, А.Р. Высшие корковые функции человека и их нарушения при локальных поражениях мозга. – М.: Издательство Московского университета, 1962. – 433 с.

⁶³ What is right-hemisphere contribution to phonological, lexico-semantic, and sentence processing?: Insights from a meta-analysis / M. Vigneau, V. Beaucousin, P.-Y. Hervé, G. Jobard, L. Petit, F.иCrivello, E. Mellet, L. Zago, B. Mazoyer & N. Tzourio-Mazoyer // NeuroImage. – 2011. – No 54 (1). Pp. 577–593. – https://doi.org/10.1016/j.neuroimage.2010.07.036.

⁶⁴ Corballis, M.C. Left Brain, Right Brain: Facts and Fantasies // PLoS Biol. – 2014. – Vol. 12 (1): e1001767. – https://doi.org/10.1371/journal.pbio.1001767.

⁶⁵ Нейродидактика: монография / М.П. Карпенко, Д.Г. Давыдов, Е.В. Чмыхова [и др.]. – М.: Изд-во СГУ, 2019. – 282 с.

⁶⁶ Захарова, М.М. Психофизиологическая природа процессов чтения и письма / М.М. Захарова, Л.Ю. Шишкина, М.В. Юрьева // Вестник Мичуринского государственного аграрного университета. – 2013. – № 3. – С. 130–133.

⁶⁷ Ананьев, Б.Г. Психология чувственного познания. – М.: АПН РСФСР, 1960. – С. 407.

⁶⁸ Казаков, Г.А. Феномен чтения глазами нейробиолога: Рецензия на книгу Вулф М. “Пруст и кальмар: нейробиология чтения”. – М.: Колибри, азбука-аттикус, 2020. – 384 с. // Вопросы психолингвистики. – 2022. – № 2 (52). – С. 150–153.

⁶⁹ Якунина, Н.А. Критическое мышление: аналитическое осмысление понятия [Электронный ресурс] // Гаудеамус. – 2019. – № 4 (42). – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kriticheskoe-myshlenie-analiticheskoe-osmyslenieponyatiya (дата обращения: 19.02.2023).

⁷⁰ Солсо, Р.Л. Когнитивная психология. – СПб.: Питер, 2006. – С. 16.

⁷¹ Васильева, А.З. Лингвистический и нейробиологический подходы к изучению нарушений чтения / А.З. Васильева, Н.В. Епанешникова, А.А Пашков // Вестник Уральского государственного медицинского университета. – Екатеринбург: УГМУ, 2021. – Вып. 1. – С. 76–80.

⁷² Vogel, A.C. The VWFA: it's not just for words anymore Front / A.C. Vogel1, E.P. Steven, L.S. Bradley // Hum. Neurosci. – 2014. – Vol. 8. – https://doi.org/10.3389/fnhum.2014.00088.

⁷³ Казаков, Г.А. Феномен чтения глазами нейробиолога: Рецензия на книгу Вулф М. «Пруст и кальмар: нейробиология чтения». – М.: Колибри, азбука-аттикус, 2020. – 384 с. // Вопросы психолингвистики. – 2022. – № 2 (52). – С. 150–153.

⁷⁴ Вулф, М. Пруст и кальмар. Нейробиология чтения. – М.: КоЛибри, 2021. – 384 с.

⁷⁵ Vogel, A.C. The VWFA: it's not just for words anymore Front / A.C. Vogel1, E.P. Steven, L.S. Bradley // Hum. Neurosci. – 2014. – Vol. 8. – https://doi.org/10.3389/fnhum.2014.00088.

⁷⁶ Dehaene, S. The unique role of the visual word form area in reading / S. Dehaene, L. Cohen // Trends Cogn. Sci. – 2011. – Jun; 15 (6): 254-62.

⁷⁷ Vogel, A.C. The VWFA: it's not just for words anymore Front / A.C. Vogel1, E.P. Steven, L.S. Bradley // Hum. Neurosci. – 2014. – Vol. 8. – https://doi.org/10.3389/fnhum.2014.00088.

⁷⁸ Shortand Long-term effects of a novel on connectivity in the brain / G.S. Berns, K. Blaine, M.J. Prietula, B.E. Pye // Brain Connectivity. – 2013. – Vol. 3, No 6. – Pp. 590-600.

⁷⁹ Вулф, М. Пруст и кальмар. Нейробиология чтения. – М.: КоЛибри, 2021. – 384 с.

⁸⁰ Вулф, М. Пруст и кальмар. Нейробиология чтения. – М.: КоЛибри, 2021. – С. 83.

⁸¹ Dehaene, S. How learning to read changes the cortical networks for vision and language / S. Dehaene, F. Pegado, L.W. Braga // Science. – 2010. – Dec 3; 330 (6009): 1359-64.

⁸² Szwed, M. Specialization for written words over objects in the visual cortex / M. Szwed, S. Dehaene, A. Kleinschmidt // Neuroimage. – 2011. – May 1;56 (1): 330-44.

⁸³ Вулф, М. Пруст и кальмар. Нейробиология чтения. – М.: КоЛибри, 2021. – С. 202.

⁸⁴ An Evaluation of the Left-Brain vs. Right-Brain Hypothesis with Resting State Functional Connectivity Magnetic Resonance Imaging / J.A. Nielsen, B.A. Zielinski, M.A. Ferguson, J.E. Lainhart, J.S. Anderson // PLoS ONE. – 2013. – Vol. 8 (8): e71275. – https://doi.org/10.1371/journal.pone.0071275.

⁸⁵ Лурия, А.Р. Язык и сознание. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. – 320 с.

⁸⁶ Мамардашвили, М.К. Эстетика мышления. – М.: Московская школа политических исследований, 2000. – С. 5–205.

⁸⁷ Ощепкова, Е.С. Письменная речь в отечественной психолингвистике [Электронный ресурс] // Вопросы психолингвистики. – 2021. – №4 (50). – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pismennaya-rech-v-otechestvennoypsiholingvistike (дата обращения: 04.02.2023).

⁸⁸ Обзор исследований, посвященных изучению взаимосвязи использования цифровых устройств и развития когнитивной сферы у дошкольников [Электронный ресурс] / Д.А. Бухаленкова, Е.А. Чичинина, А.В. Чурсина, А.Н. Веракса // Вестник НГПУ. – 2021. – № 3. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/obzor-issledovaniyposvyaschennyh-izucheniyu-vzaimosvyazi-ispolzovaniya-tsifrovyh-ustroystv-i-razvitiya-kognitivnoy-sfery-u (дата обращения: 04.02.2023).

⁸⁹ Гончарова, М.В. Письмо при изучении русского языка и литературы // Педагог XXI столетия: сборник материалов III студенческой научно-практической конференции, Москва, 21 февраля 2018 года. – М.: Буки Веди, 2018. – С. 9–11.

⁹⁰ Гамзаева, С.Ф. Инновационные методы обучения письму в сравнении с методиками зарубежных стран // Перспективы, организационные формы и эффективность развития сотрудничества российских и зарубежных ВУЗов: сборник материалов VIII Ежегодной международной научно-практической конференции, Москва, 09 апреля 2020 года. – М.: Общество с ограниченной ответственностью «Научный консультант», 2020. – С. 126–139.

⁹¹ Dehaene, S. How learning to read changes the cortical networks for vision and language / S. Dehaene, F. Pegado, L.W. Braga // Science. – 2010. – Dec 3; 330 (6009): 1359-64.

⁹² Mueller, P.A. The pen is mightier than the keyboard: advantages of longhand over laptop note taking / P.A. Mueller, D.M. Oppenheimer // Psychol. Sci. – 2014. – Jun; 25 (6): 1159-68.

⁹³ Recode to re-code: An instructional model to accelerate students’ critical thinking skills / S. Saenab, S. Zubaidah, S. Mahanal & S.R. Lestari // Education Sciences. – 2021. – Vol. 11 (1). – Pp. 1–14. – https://doi.org/10.3390/EDUCSCI11010002.

⁹⁴ Qoura, A.A. The Effect of the 6+1 Trait Writing Model on ESP University Students Critical Thinking and Writing Achievement / A.A. Qoura & F.A. Zahran // English Language Teaching. – 2018. – Vol. 11 (9). – Pp. 68. – https://doi.org/10.5539/elt.v11n9p68.

Источник: Игнатова Е.С. Нейробиологические основания критического мышления и письма // Практики чтения и письма в учебном процессе: опыт высшей школы: Монография / Под общей редакцией Е.М. Березиной. Пермь: Пермский государственный национальный исследовательский университет, 2023. С. 8–23.