Чаша с цикутой

3 мая 2025 года закончился 48-й ежегодный апрельский международный вильнюсский семинар по психотерапии и клинической психологии. Семинар, в купели которого во многом вызревала советская психотерапия.

А 2 мая был последний день работы отделения пограничных состояний Вильнюсского Центра психического здоровья (бывшей Литовской Республиканской неврологической больницы) — первой в Советском Союзе психотерапевтической клиники.

В ноябре 2024 года был уволен в возрасте 84 лет организатор и бессменный руководитель семинара и заведующий психотерапевтическим отделением больницы (в 2008 году переименованном в отделение пограничных расстройств) Александр Ефимович Алексейчик.

Заканчивается огромный этап в истории отечественной психотерапии.

В 2006 году я написал статью «Распутывая сеть», которая была опубликована в №1 «Московского психотерапевтического журнала» за 2007 год, а позже вошла в сборник «Психотерапия жизнью (Интенсивная терапевтическая жизнь Александра Алексейчика)» (составитель Р. Кочюнас, Вильнюс, 2008).

В этой статье Алексейчик сравнивался с Сократом. Там есть такие строки: «У Достоевского в “Великом инквизиторе” поставлен эксперимент: что бы произошло, если бы Христос явился в средневековую Европу. А что было бы, если бы в нашу современность пожаловал Сократ? И шумные ристалища, и Ксантиппа, и ученики, и духовное родовспоможение, и пифия, и голос совести, не дающий покоя, неужели всё должно было бы в конце концов завершиться судом посредственности, чашей с цикутой и посмертным возвеличиванием?»

В конце ноября 2024 года Алексейчик был уволен из больницы, где он проработал свыше 50 лет (!!!).

Увольняли люди, которые ещё не родились, когда он в 1962 году начинал свою деятельность в психиатрии, а некоторые из обвинителей ещё и не родились, когда он создал первый в Советском Союзе психотерапевтический стационар.

Увольняли за взгляды.

За какие взгляды?

Помню май 2015 года, Лондон. Преконгресс I Всемирного конгресса по экзистенциальной терапии. Алексейчик ведет группу. Одна участница из-за океана говорит, что для неё толерантность — большая, важная ценность. Алексейчик в неё всматривается, а потом начинает вовсю ругать лесбиянок* и гомосексуалистов*. Не проходит и 30 секунд, как она начинает кричать что-то вроде того, что да как Вы смеете, да знаете ли Вы, что ВОЗ считает это нормой! Алексейчик смолкает, долго смотрит на неё и говорит: «Значит, поддержку лесбиянства* и гомосексуализма* Вы считаете толерантностью, а критику их не считаете? Почему?» Вопрос остался без ответа.

Летом 2024 года Александр Ефимович дал интервью журналистке из газеты «Северные Афины». Знаменательное название — если помнить историю, приключившуюся с Сократом.

Журналистка пришла к нему как к старейшему из ныне действующих психиатров и психотерапевтов Литвы. Её интересовало, как в Советском Союзе были организованы с помощью психиатров гонения на людей нетрадиционной* сексуальной ориентации.

Алексейчик, с одной стороны, её разочаровал — сказал, что лично с этим не сталкивался. Но, с другой стороны, открыл ящик Пандоры. Он сообщил, что к нему неоднократно обращались люди с нетрадиционной* сексуальной ориентацией. Обычно приходили вечером, после приёма. Чтобы нигде не быть записанными. Просили сделать что-либо, чтобы вернуться к традиционной ориентации. Он договаривался, что запишет, что у них невроз, и они смогут с таким диагнозом безбоязненно ходить к нему на лечение. Потому что если бы где-то в записях мелькнул гомосексуализм*, то у них действительно могли бы возникнуть проблемы, особенно, если они были какими-то начальниками или просто известными людьми. И далее Алексейчик рассказал журналистке, что он их лечил и, как правило, излечивал. Излечивал и тех, кто приходил к нему в советское время, и тех, кто приходил к нему в постсоветское.

Журналистка поняла, что поймала «горячую тему». Она ещё поинтересовалась, как он себе представляет, в чём психологическая проблема лесбиянок* и гомосексуалистов*. И Алексейчик ответил очень экзистенциально. Примерно так: когда у нас рождаются дети, то и мы рождаемся как родители. Появляется целое новое измерение нашей жизни. И далее, «маленькие детки — маленькие бедки, большие детки — большие бедки». Появляются разнообразные проблемы, мы их решаем и развиваемся. Развиваемся в этом измерении. И не только. А у этих людей нет этого измерения. Оно не развилось. Или недоразвилось.

После появления интервью начался скандал. От Алексейчика потребовали извинений. Потребовали, чтобы он признал ошибочность того, что он лечил этих людей. Так как в 1990 году ВОЗ признало гомосексуалистов* и лесбиянок* здоровыми, а здоровых лечить нельзя.

Алексейчик недоумевал и отказывался извиняться — «я же их излечивал, у меня получалось излечивать их».

И закончилось это трагикомедией. Комиссия по биоэтике потребовала от дирекции Вильнюсского Центра психического здоровья (бывшей Литовской Республиканской психоневрологической больницы) уволить Алексейчика. Что и было выполнено. В этой самой больнице он ещё в советское время возглавил первое в Советском Союзе психотерапевтическое отделение.

Уволен за два месяца до своего 85-летия!

Напомню, что, как гласит легенда, и Сократ был приговорен к смерти (было предложено выпить чашу с ядом) за несусветную глупость тогдашних афинских парламентариев — он попытался объяснить членам афинского парламента, что то, что подростки противостоят своим родителям, нормально. Что это нормальный этап человеческого развития. И парламентарии посчитали, что он своими речами подрывает устои — провоцирует бунт детей против родителей.

А за что подвергся гонениям Алексейчик?

Он мог бы быть подвергнут гонениям за то, что создал собственную разновидность экзистенциальной психотерапии, уходящую корнями в русскую художественную литературу и русскую философию — в Достоевского, в Паустовского, в Бердяева, в Ивана Ильина, в Семена Франка, в Василия Розанова, в Михаила Жванецкого. Он мог бы быть подвергнут гонениям за то, что именно он создал православную психотерапию, что он первым начал работать, опираясь на тексты Писания, на тексты знаменитых богословов — Николая Сербского, Антония Сурожского и многих других.

Он мог бы быть подвергнут гонениям за то, что проблематизировал, подвергал сомнению любые стереотипные представления об истории, о современных политических процессах…

Но он подвергся гонению за то, что лечил и излечивал то, что не должно лечить и излечивать. Почему не должно?

В Американской психиатрической ассоциации в конце 1973 года происходил референдум: исключать или не исключать гомосексуализм* из реестра психических расстройств? Из 10000 членов 5854 члена Ассоциации проголосовали — «исключить».

Вопрос, что считать болезнью, а что не считать, решили голосованием, с небольшим перевесом.

И удивительным образом один диктат изменился на другой. Гонения на гомосексуалистов* начали превращаться в гонения на тех, кто считает, что это не очень хорошо, что это грех и даже на тех, кто считает, что это болезнь. Это похоже на то, как в некоторых странах белый расизм менялся на черный расизм.

Вслед за АПА, в 1990 году и ВОЗ исключила из МКБ-10 гомосексуальность*.

Когда ВОЗ готовила МКБ-11, то так всё и осталось.

Чем руководствовались эксперты ВОЗ: «Гомосексуальность* не соответствует критериям психического расстройства: не приносит страданий или физического ущерба самому индивиду и окружающим, не мешает социальной адаптации и самореализации, не обладает никакими симптомами, кроме, собственно, самой гомосексуальности* и не поддается лечению или коррекции».

А с чего это они это взяли, что не поддается лечению или коррекции? Алексейчик работал, успешно работал — излечивал пациентов с нетрадиционной* сексуальной ориентацией.

И что это значит? Это значит, что он одним своим примером ставит под сомнения выводы экспертов ВОЗ последних 35 лет. И он готов на открытую публичную дискуссию с ними. Готовы ли они?

Но, как он в 2015 г. в Лондоне спросил: «И где Ваша толерантность?», ему в ответ — действия, наглядно демонстрирующие, что её нет, скорей есть только мечта о ней. Существующая, пока не доходит до дела.

Я описал ситуацию целому ряду весомых в среде психологии и психотерапии зарубежных коллег. Единственный, кто безоговорочно поддержал Алексейчика, — американский коллега. Но осмелится ли он поднять восстание в АПА? И предложить совершенно новый подход к пониманию болезней. Где болезнь оценивается не только по объективным показателям, но и по самоотношению человека. Когда гомосексуалиста*, чувствующего себя больным в связи со своей сексуальной ориентацией, лечить можно.

И был ещё шотландец, последователь Рональда Лэйнга, который написал, что забился в underground, ушел из всех профессиональных ассоциаций, занимается только частной практикой, чтобы не попасть под каток диктата МКБ-11.

Но Алексейчиком и американец, и шотландец восхищаются — тем, что он в наши времена посмел дать такое интервью.

Сейчас Александр Ефимович судится с тем, чтобы доказать, что его уволили незаконно. Пожелаем ему победы в его борьбе за правосудие и в его дальнейшем противостоянии с ВОЗ.

С.Е. Есельсон предлагает вниманию читателей перевод вышеупомянутого интервью (перевод с литовского статьи «Я хочу, чтобы ты взяла мою шариковую ручку одним пальцем», источник «Северные Афины», http://www.satenai.lt/2024/06/21/noriu-kad-jus-mano-tusinuka-paimtumete-vienu-pirstu/)

Публикуем фрагменты интервью. Беседу вела Раса Навицкайте.

— …сначала хотела конкретно спросить, лечили ли людей, испытывающих влечение к своему полу*, в Советском Союзе и в советской Литве.

— Имейте в виду, это сложный и неясный вопрос. Одни смотрели на это с чисто медицинской, психопатологической стороны, другие — с психологической, одни — с мужской, другие — с женской. Еще на это смотрели и с юридической стороны (мужской гомосексуализм* в Советском Союзе карался как уголовное преступление — Р.Н.). В то время, когда я этим интересовался, даже, я бы сказал, был вынужден этим заниматься, многие люди не хотели, чтобы кто-то знал. Не все хотели лечиться — одни только консультировались, другие лечились. Все было довольно скрыто. Я не могу сказать, как было во всем Союзе… Хотя, конечно, в свое время я много чем интересовался и был, например, в Московском институте усовершенствования врачей, где была кафедра сексологии, и там на это смотрели с точки зрения психопатологии. Когда проходили курсы, можно было попросить организовать встречу с этими специалистами. Они говорили, что возможно гормональное лечение, например, а осужденных можно лечить и принудительно.

Больше могу рассказать о том, что было в Литве. Я был достаточно компетентен, потому что был единственным официальным психотерапевтом и уже 60 лет назад имел официальный психотерапевтический кабинет. Акцент тогда делался на внушении, гипнозе — тогда действительно считалось, что эти вещи можно лечить гипнозом. В те времена психотерапевтических средств были десятки, а сейчас их сотни. Я уверен, что тайно люди, наверное, по-разному пытались лечиться. И те, кто хотел изменить свою ориентацию, хотели это сделать потому, что все-таки страдали. Как общество смотрело, как медицина смотрела, как политики смотрели, так и они смотрели на свою ориентацию — что это нездорово.

Вы понимаете, большинство людей и тогда, и до сих пор считают, что нормально быть либо мужчиной, либо женщиной и иметь партнера противоположного пола. И если твое влечение направлено не туда, куда нужно, — нужно поинтересоваться, что можно с этим сделать… Ты, наверное, неполноценен, учитывая, что ты не сможешь иметь семью, не сможешь иметь детей. Ну, а если у человека нет детей, то большинство людей и тогда, и сейчас считают, что «если я не полноценный отец, то я и не полноценный человек». Или «если женщина меня не очаровывает как мужчину, то я не мужчина». А если женщина чувствовала, что не испытывает влечения к мужчинам, что она не хочет быть женщиной и не хочет проходить все эти этапы — беременности, родов и т.д., — то по сравнению со всеми остальными она чувствовала себя обделенной. Словом, эти люди чувствовали себя настоящими больными, страдающими людьми, поэтому и обращались.

Я тоже смотрел на них и до сих пор смотрю как на людей, у которых есть проблемы, от которых они страдают, и которым нужно помочь. Я до сих пор смотрю со стороны помощника.

…

— К вам до сих пор из-за этого приходят люди?

— Да. Между прочим, и в те времена ко мне приходили люди, которые из-за этого не хотели лечиться, а только проверялись. «Доктор, я чувствую, что это моя особенность, но не является ли это признаком какого-нибудь серьезного психического заболевания? Не грозит ли мне психоз, шизофрения, депрессия?..»

— И что вы отвечали?

— …хочу сказать, что, конечно, приходили люди, а это грозило личными неприятностями. Они не хотели, чтобы где-нибудь было зафиксировано, что человек обратился из-за того, что он гомосексуален*.

— Хотите сказать, что люди приходили конфиденциально?

— Да, конфиденциально. Они говорили: «Доктор, я хочу с вами проконсультироваться…» Я спрашивал: «У вас есть направление?» Они отвечали: «Если я получу к вам направление, то я потеряю работу». Так было с педагогами, учителями, юристами… А военные и милиционеры, например, не имели права у нас лечиться, у них была своя поликлиника. Еще люди мне говорили: «Доктор, я пришел, потому что у меня на шее петля, хотя она и невидима. Очень прошу уделить мне свое время». В то время я первым имел официально свой психотерапевтический кабинет и таким людям говорил: «Все в порядке. Я работаю до восьми вечера, приходите после восьми, и мы об этом поговорим».

Моя практика тогда была очень разнообразной и дала мне лучшее понимание всей психопатологии, которая в то время была в Литве как официально, так и неофициально. Имейте в виду, что ко мне приходили и настоящие психически больные люди, которые приходили с направлением по поводу шизофрении, депрессии или психопатии и спрашивали меня (о своей гомосексуальности* — Р.Н.), является ли это признаком их болезни, или все-таки такой просто… вариант личности.

— Так какое же все-таки было ваше мнение об этом? Что это симптом болезни или скорее черта характера?

— Ну, если человек не хотел лечиться и смотрел на меня подозрительно, я говорил, что в данный момент признаков болезни, например, шизофрении, не нахожу и не думаю, что это связано с болезнью. Но тем, кто не хотел такими оставаться… Ну, тогда я с ними… Знаете, не было тогда таких богатых людей, с которыми хотелось бы иметь частную практику. Чаще всего я говорил, что могу им помочь, если они официально зарегистрируются и будут ходить. Не нужно будет ничего платить. А диагноз я вам поставлю «невроз навязчивых мыслей».

Я не писал, что это какое-то фиксированное невротическое влечение, а, например, что это «невроз навязчивых состояний о своей чрезмерной чувствительности» или «комплекс неполноценности». Фиксировал в истории болезни «неполноценность», «недостаточную смелость», «трусость» или «слабоволие», но всегда имел в виду (гомосексуальность* — Р.Н.)… И давал почитать — «пожалуйста, вот что я о вас пишу».

…

— То есть вы лечили гипнозом и убеждением?

— Да.

— То есть это была просто разговорная терапия или какая-то психотерапия?..

— Ну нет… Знаете, нужно было объяснить человеку, например, через рациональную психотерапию… Сейчас могу, говоря вам, упростить. Нужно было объяснить, что не случайно во всей природе, даже у муравьев и так далее, везде есть мужчины и женщины. Так не случайно, и так все-таки нормально. Так вот, вы идете по улице и выглядите как все остальные — вы выглядите как мужчина или как женщина. Так на самом деле и должно быть… И людям нравиться нужно… Чаще всего вы нравитесь (обращается к Р.Н.), а особенно если идете, и у вас красивые ноги, а если еще и обнажённые ноги… Вот в мое время, я помню, когда женщины в брюках не ходили, это было не модно. Сейчас вам, может быть, удивительно…

— Извините, а вы здесь пытаетесь объяснить свою аргументацию или той рациональной психотерапии?

— Конечно, я должен был так объяснить человеку, что у него есть очень большой потенциал, например, быть мужчиной. Или быть женщиной.

— То есть вы хотите сказать, что, например, гомосексуальному* мужчине вы пытались усилить его мужественность или уверенность в себе?

— Да, да. Я говорил так, как и сейчас говорю. «Ваша мужественность подавлена, зажата, она еще не начала развиваться…» Ребенок развивается и растет. (Показывает рукой вверх.) Мужественность и женственность невидимы, но они тоже развиваются. Просто говорил, что он в свое время не начал развиваться в этой области, а всякие вещи подавили эти различия.

— М-м…

— Я должен был объяснить людям, что, ну, знаете, есть умственная неразвитость, эмоциональная неразвитость, чувственная, душевная…

— То есть это как половая неразвитость?

— Да, да. Я говорил, что мы попробуем почувствовать себя по-другому. Ну, я в свое время был смелым, потому что у меня в свое время лечились и большие начальники. Министры и даже выше… партийные… прокуроры лечились…

…

— … Ну, если взять схематично, то гипноз у меня был сложным. Не так, что внушаю, что «вы мужчина, вы супермужчина, супермачо» или «вы женщина, вам нравятся мужчины, вы начинаете обращать внимание на всех усатых мужчин, они вам кажутся красивее»… Здесь было сложнее. Не только что «вам нравятся мужчины», но и «вы чувствуете себя больше женщиной», «вам приятно, что вы женщина, а не мужчина», «вам приятно, когда мужчина на вас смотрит…» Здесь были такие сложные внушения…

Только хочу сказать, что когда им становилось лучше, наши пациенты не были благодарны. Ну как тут признаться, что психиатр им помог.

— А это во всех областях были неблагодарны или только в гомосексуальности*?

— Знаете, я думаю, что во всех областях. И мой отец, он был хирургом, говорил: «Спас человека, а когда иду по улице, он, увидев меня издалека, переходит на другую сторону улицы…»

— То есть, представляю, с психиатрами тем более?.. (Смеется.)

— Да. Это потому, что он чувствует себя очень обязанным. А в советское время, знаете ли, мы все были не богаты, все получали по сто рублей зарплату, так что, знаете, он не мог меня отблагодарить, ни меня, ни хирурга.

— А вы считаете, что помогали те терапии, так что люди менялись?

— Да. И потом исчезали. То есть конкретно сказать не могу, может, потом и срывались. Видел, что другие были настолько зафиксированы в этой области, что даже не хотели лечиться. Хотя бывало, что очень страдали от этого… Там тоже любовь, любовники…

***

— Можно ли сказать, что сотнями лечили гомосексуальных* людей?..

— Можно сказать, что сотнями лечил. Только я не могу сказать, сколько я их вылечил и до какой степени.

* ЛГБТ-движение признано экстремистской организацией и запрещено в России. — прим. ред.