А.Л. Катков о работе над законопроектами: слышим ноты все тех же «старых песен»

Введение

Поводом к написанию настоящей статьи послужили материалы «Психологической газеты» о готовящемся законопроекте «О развитии психологической помощи в Российской Федерации». Но главным образом — рассуждение о законопроекте руководителя рабочей группы Гули Тахировны Базаровой и последующая весьма знаковая дискуссия, в которой участвовали заметные представители профессионального психологического и психотерапевтического сообщества (см. публикацию ПГ от 10.09.2025).

Собственно, отсюда и название настоящей публикации — содержание и логические круги этой новой дискуссии удивительно напоминают ситуацию 7-8-летней давности, когда должны были, наконец, опубликовать текст официальной версии законопроекта «О психологической помощи в Российской Федерации». И ожидания от появления этой «правильной» версии законопроекта у существенной части профессионального сообщества были, мягко говоря, нерадостные. По материалам бурного обсуждения готовящегося законопроекта, развернувшегося в то время в том числе и на полях ПГ, была опубликована авторская статья «Страсти по закону о психологической помощи в РФ» (см. ПГ от 05.03.2018). В этом материале основной посыл сводился к тому, что прежде чем сочинять отраслевые законы, нелишне понять: а) какого промежуточного и итогового результата хотят достичь авторы законопроекта, так, чтобы первый не противоречил второму; б) выполнение каких именно нормативных требований по силам профессиональному сообществу, а к чему оно категорически не готово; в) и тогда кто и как должен готовить условия для появления действительно необходимого и способствующего всемерному развитию сектора психологической, психотерапевтической помощи законодательства (но никак не «обрушению» сложившейся системы профильной помощи населению — а такие опасения у большей части профессионалов-практиков были).

В частности, в цитируемой статье прямо говорилось о том, что, по мысли авторов готовящегося в то время законопроекта (этот рефрен выступает главным аргументом к разработке и принятию отраслевого закона и поныне), — речь, конечно же, идет о психологической безопасности наших сограждан. Однако, и тогда, и сейчас мы на всех возможных уровнях показывали и доказывали, что вот эта важнейшая и сложнейшая проблематика требует разработки специального кодекса законодательного регулирования, и это точно не задача локального законопроекта. В свете всего сказанного анонсируемый ограничительно-запретительный вектор готовящегося в то время законопроекта представлялся явно неадекватным и несвоевременным. И наоборот, адекватной и своевременной виделась тема углубленной проработки вопросов эффективного управления качеством оказываемой профильной помощи со стороны профессионального сообщества и отраслевого регулятора с использованием потенциала сложившейся системы психологической и психотерапевтической помощи.

И теперь к настоящей ситуации.

В публикации «Психологической газеты» от 18.08.2025 «Состав рабочей группы по разработке законопроекта о развитии психологической помощи в РФ» нас информируют о следующем важном контексте готовящегося законопроекта: «О работе над новым законопроектом упоминала на пленарном заседании Государственной Думы 15 июля депутат Госдумы Сардана Владимировна Авксентьева: «Наш законопроект отличает от всех предыдущих версий то, что мы нацелены не столько на регулирование деятельности психологов, сколько на развитие психологической деятельности в нашей стране с учетом современных вызовов». То есть нам опять говорят, что «замах» готовящегося законопроекта более чем солидный: достойно ответить на нешуточные локальные и глобальные вызовы эпохи.

Тем не менее, в рассуждениях руководителя рабочей группы Гули Тахировны Базарова по поводу экспертной оценки магистральных посылов готовящегося законопроекта мы слышим ноты все тех же «старых песен»: например, предложения не принимать во внимание методы профильной помощи, признанные профессиональным сообществом; предложения не признавать профессиональными психологами лиц, получивших профессиональную переподготовку. А вот и вполне ожидаемая реакция наших коллег на такого рода заявления: «Очень хотелось бы, чтобы люди «до 2000 года», которые сейчас создают закон, не скатились обратно к запрещающей системе. Впечатление такое, что тенденция к этому есть... мы снова наступим на те же самые грабли...»; «Битва практиков и теоретиков продолжается, а сотрудничество скромно ждёт своего часа». Есть, конечно, и более резкие оценки одобряемых экспертной группой ключевых тезисов готовящегося законопроекта (см. публикацию ПГ от 10.09.2025).

Суть не в этом.

Мы вернулись к исходнику. Не прошло и семи лет.

Но «...что уж тут уж...». Этот удивительный факт означает только то, что надо еще раз внимательно присмотреться к целям готовящегося законопроекта. Ибо мы не можем допустить, что уважаемые инициаторы появления этого долгожданного документа облегченно относятся к декларируемому в данном случае целеполаганию — достойному психологическому ответу на современные вызовы. И уже после всего этого — «зубами вцепиться» в эту более чем актуальную для наших сограждан цель, и с этой дороги никуда не сворачивать.

Итак, что это за «современные вызовы», которые должны являться предметом самого пристального внимания психологического, психотерапевтического и, чуть забегая вперед, психотехнологического сообщества в целом; но также — и фокусом внимания общественных институтов и, конечно, действующих властей.

С учетом обсуждаемой здесь профессиональной специфики, нас интересуют запредельно высокие уровни тревоги, обнаруживаемые у наших сограждан при регулярно проводимых опросах. Так, например, по данным Фонда «Общественное мнение», около 35% опрошенных взрослых людей в репрезентативной выборке последнего года боятся войны с внешними агрессорами, 25% — гражданской войны и межнациональных конфликтов; 15% опрошенных боятся терроризма, экстремизма, преступности; 28% от общей выборки испытывают страхи в связи с угрозой повышения цен и обнищания, в том числе 11% боятся массовой безработицы.

Словом, все по Абрахаму Маслоу — на передних ролях фрустрированные потребности в безопасности, а уж затем потребности, связанные с жизнеобеспечением. Примечательно, что структура приведенного расклада практически полностью соответствует стратегическим целям технологий когнитивно-ментального доминирования, направленного на развитие состояния деморализации у существенной части гражданского населения Российской Федерации, реализуемых с использованием всех возможных сил и средств нашими внешними «партнерами».

Эта стратегия даже и не скрывается, ее цели не маскируются: в условиях нарастающих по силе внешних стрессогенных факторов блокирующая прослойка пока еще присутствующего экономического комфорта у большей части взрослого населения также подвергается атаке. В результате внутренние, «дремлющие» конфликты выливаются в неуправляемую разрушительную агрессию и раскалывают важнейший феномен мобилизационного сознания воюющего народа с понятным исходом.

И далее, нас конечно интересуют свидетельства низких уровней индивидуальной и социальной устойчивости наших сограждан к агрессивному влиянию среды, в частности к вовлечению в разгоняемые деструктивные социальные эпидемии (ДСЭ) — панические атаки, цифровую зависимость, новую волну химической зависимости (доступные и особо токсичные синтетические наркотики); вовлечение подростков в «дурман» преступной террористической деятельности; отъем накопленных средств у пожилых людей и финансирование за счет этих средств вражеской армии; вовлечение фрустрированной части населения в этнорелигиозные экстремистские секты, спонсируемые «партнерами», и проч.

То есть заявленная общая миссия готовящегося законопроекта — всемерная стимуляция достойного психологического ответа на современные вызовы — в нашем случае конкретизируется как масштабная задача разворота ситуации по контуру того, чтобы, несмотря на возрастающую степень агрессивности среды, население РФ уверенно продвигалось в сторону все более эффективного совладания с такими вот внешними и внутренними обстоятельствами. Соответственно, это продвижение должно зримо отражаться на сворачивании устрашающих темпов распространения ДСЭ всех типов. А также — прослеживаться в устойчивой конструктивной динамике идентифицированных качественных характеристик индивидуальной и социальной психологической устойчивости, отчетливой позитивной динамике социального развития и качества жизни населения страны.

Здесь мы опять возвращаемся к тезису того, что вот эта важная, масштабная и сложнейшая задача требует разработки специального кодекса законодательного регулирования. Локальный законопроект, сфокусированный на продвижении приоритета сектора психологической деятельности (при всем уважении, это лишь один из множества секторов бурно развивающегося психотехнологического пространства), с этой задачей не справится.

Однако, самое неприятное и по настоящему опасное последствие такого непродуманного законотворчества заключается в том, что в отношении заявляемой большой цели мы получим прямо противоположный результат: в ограниченном секторе психологической помощи населению существенного повышения объема и качества профильной помощи не произойдет — только лишь ужесточением контроля эта проблема не решится, а в поле респектабельной психологической науки, на которую ссылаются авторы современной версии законопроекта, такой идеи просто нет. Но вот существенно более объемный сектор помогающих и развивающих психотехнологий — в первую очередь психотерапии, консультирования, социально-психологических тренингов, реализуемых «недообразованными» специалистами, — с принятием ограничительно-запретительного законодательства никуда не исчезнет (если он даже каким-то чудесным образом «испарится», то весь этот «пар» очень скоро прольется дождем живительных всходов невообразимого психотехнологического новодела). Но исчезнет возможность последовательного продвижения этого важного сектора по линейке качества. И это надолго.

Теперь к хорошим новостям.

Оценка готовности профессионального сообщества

Другой важный тезис цитируемой статьи заключался в том, что надо глубоко и масштабно заниматься условиями для появления действительно необходимого и способствующего всемерному развитию сектора психологической, психотерапевтической, иной психотехнологической помощи законодательства. В частности — углубленной проработкой вопросов эффективного управления качеством оказываемой профильной помощи со стороны профессионального сообщества и отраслевого регулятора с использованием потенциала сложившейся системы психологической, психотерапевтической, иной психотехнологической помощи.

Конкретно речь идет о следующих институциональных условиях, обеспечивающих эффективную реализацию проекта управления качеством психологической, психотерапевтической и иной помогающей и развивающей психотехнологической деятельности (эти условия мы сразу же излагаем в варианте краткого отчета о выполнении этих непростых задач).

1. Разработана состоятельная рамочная концепция психотехнологической науки и практики, полностью отвечающая современной психотехнологической реальности и обосновывающая возможность конструктивных преобразований в данной важнейшей сфере (в рамках реализации Базисной НИП 2020–2024 гг. «Комплексный анализ (эпистемологический, эпидемиологический, психотехнический) традиционных и современных психотехнологий». В частности, разработан универсальный алгоритм обеспечения качества и разворота психотехнологического пространства по конструктивному вектору.

2. Разработана состоятельная концепция качества в сфере психотехнологий, выводимая из теоретического обоснования научно-практического направления «Психотехнологии» и аргументированная с позиции доказательной исследовательской практики.

3. Выведена четкая, обоснованная методология оценки эффективности и качества психотехнологической деятельности по всем основным видам такой деятельности: научной, образовательной, практической, организационной, нормотворческой, экспертной.

4. Разработана и апробирована программа подготовки экспертов по оценке качества психотехнологической деятельности. В этом году завершается курс годичной подготовки специалистов-экспертов психотехнологий и психотехнологической деятельности, готовых к выполнению следующей институциональной позиции.

5. Сформированы экспертные группы из числа специалистов, готовых к такого рода деятельности. Такие группы должны быть сертифицированы, обеспечены надлежащим методологическим инструментарием и, главное, наделены соответствующими полномочиями, признаваемыми профессиональным сообществом. Все поименованные здесь позиции к настоящему времени проработаны и реализуются.

6. Создаются прецеденты экспертной деятельности, которая в своей функциональной основе доказательно повышает качество и конкурентоспособность анализируемых психотехнологий и, соответственно, повышает профессиональные кондиции реализующих данные технологии специалистов. Такие прецеденты имеют место в ходе реализации программы подготовки специалистов-экспертов психотехнологий и психотехнологической деятельности (экспертная практика). Нет никаких сомнений в том, что именно такой результат мы получим и в ходе «полевой» работы.

7. На базе профильных саморегулируемых организаций и некоторых профессиональных ассоциаций формируются институциональные структуры, в которых, согласно действующему законодательству и утвержденным в профессиональном сообществе правилам, может и должна проводиться экспертиза (негосударственная и несудебная) качества психотехнологий и психотехнологической деятельности.

8. Проводится систематическая работа с определенной частью профессионального сообщества в плане конструктивного сотрудничества с экспертными группами, готовыми приступить к «полевому» этапу своей профильной деятельности.

9. Наконец, важнейшая информационная составляющая необходимого институционального базиса — надлежащая степень информированности населения о возможности получения безопасной и высококачественной психотехнологической помощи; а также надлежащая степень информированности и мотивации профессионального сообщества на необходимость выполнения условий данного социального контракта — в настоящее время прорабатываются в аспекте подготовленных информационных (экологических) платформ и адекватного нормативного регулирования данного процесса.

Таким образом, можно констатировать существенное продвижение по всем вышеприведенным позициям институциональных условий, необходимых для эффективного управления качеством помогающей и развивающей психотехнологической деятельности в целом, а не только в каком-либо узком секторе такой деятельности.

Далее, следует обратить внимание на то, что все эти акции были инициированы и осуществлены с использованием потенциала негосударственных организаций психотерапевтического и психологического профиля и специалистов, действующих в этих организациях. То есть — именно теми профессионалами и структурами, которым в достопамятном экспертном опросе было отказано даже и в том, чтобы в легальном доступе оказались методы профильной помощи, признанные этими организациями.

По какой-то странной случайности, в продолжении всего этого семилетнего цикла о реальных достижениях государственных структур и «легальных» специалистов, действующих в этих респектабельных структурах, именно в сфере управления качеством психотехнологической помощи, пусть даже и по основным — психологическим и психотерапевтическим номинациям такой помощи, — мы не слышим. И, конечно, «... тут уж, что уж...».

Зато мы слышим сентенции в духе того, что впередсмотрящими «капитанами» таких организаций до сих пор не прояснено сущностное содержание предмета, которым они занимаются всю сознательную жизнь, — психологической деятельности. Отсюда плохо скрываемое недоумение в рядах разработчиков последней генерации — а что здесь, собственно, регулировать? Отсюда же, как мы полагаем, проистекает и соблазн вернуться к «старому-доброму» способу законодательного оформления профессиональной деятельности, где все предельно ясно — ограничивать и запрещать все то, что не вписывается в протекционируемый формат психологической помощи.

И понятно, что все наши до поры припрятанные опасения того, что в итоге мы столкнемся с заведомо проигрышными последствиями планируемого «отжатия» психотехнологического пространства в пользу будто бы легального сектора психологической помощи, выскакивают «как черт из табакерки».

Тем не менее, наживаться на отдельных полемических высказываниях и «пробах пера» новой команды мы не станем. Наоборот, будем продолжать истово верить в то, что продекларированное конструктивное сотрудничество высокочтимых научных организаций с самоорганизованным практическим сектором, продемонстрировавшим свою состоятельность в разработке сложных вопросов управления качеством психотехнологий и психотехнологической деятельности, будет программным стержнем готовящегося законопроекта.

Теперь «о главном».

Перспективы эффективного законодательного регулирования психотехнологической деятельности в Российской Федерации

Саморганизованное профессиональное сообщество (негосударственный сектор психотерапии, психологического консультирования, иных помогающих и развивающих психотехнологий, действующий в Российской Федерации), как понятно из всего сказанного, не только словом, но и делом демонстрирует способность к оперативному и конструктивному решению сложных социальных вопросов и выводимых отсюда задач.

В данном случае речь идет — ни много ни мало — о разработке кодекса законов о психическом здоровье, психологической безопасности и благополучии населения Российской Федерации. То есть — о наиболее эффективном и консолидированном ответе на острейшие вызовы эпохи, предъявляемые в том числе и нашему профессиональному сообществу.

Мы прекрасно представляем сложность и масштабность этой задачи, и несмотря на то, что много раз слышали и от наших впередсмотрящих коллег, и от представителей законодательной власти, погруженных в данную проблематику, сентенции в духе того, что разработка подобного кодекса — дело несвоевременное (это была самая мягкая из «отказных» формулировок), мы продвинулись в деле разработки настоящего кодекса до уровня модельного проекта.

Модельный проект кодекса «О психическом здоровье, психологической безопасности и благополучии населения Российской Федерации» в самое ближайшее время будет представлен профессиональному сообществу. А пока в качестве анонса предоставим слово нашему эксперту — оснащенной программе ИИ (как же сейчас без этого).

Итак, запредельно информированный ИИ считает, что кодекс — речь идет об анонсируемом модельном проекте — надо принимать во внимание по следующим аргументам.

Аргументы в сфере психического здоровья.

Психическое здоровье является неотъемлемой частью общего здоровья граждан. Однако действующая нормативная база носит фрагментарный характер и не охватывает все аспекты психического благополучия.

Необходима системная интеграция медицинских, психологических и социальных подходов.

Кодекс создаёт правовые механизмы для профилактики, раннего выявления и поддержки психического здоровья на всех уровнях.

Кодекс позволит связать клиническую, профилактическую и психогигиеническую практику в единую политику, что снизит бремя психических расстройств и повысит качество жизни.

Аргументы в сфере психологической безопасности.

Современные цифровые, информационные и медийные среды усиливают риски манипуляции, деструктивного влияния и утраты психологической устойчивости.

Кодекс вводит правовую категорию «психологическая безопасность личности, общества и государства», включая меры защиты от киберпсихологических угроз, психологического насилия и манипуляций.

Он обеспечивает создание механизмов экспертизы контента и технологий, а также развитие национальной культуры психологической грамотности и этики коммуникации.

Аргументы в сфере качества помогающих и развивающих психотехнологий.

На рынке психологической, психотерапевтической помощи и иных психотехнологий присутствует множество методов и практик без научной верификации.

Кодекс вводит механизмы сертификации, аккредитации и независимой оценки качества психотехнологий, создавая единые стандарты доказательной эффективности и качества.

Это способствует защите граждан от недобросовестных практик и повышает доверие к профессии психолога, психотерапевта, специалиста иного психотехнологического профиля.

Далее наш «бездушный» эксперт, руководствуясь исключительно фактами и логикой, оценивает возможность решения обозначенных ранее проблем без принятия кодекса следующим образом:

• на текущем этапе существующая правовая система не обладает механизмами межведомственной координации в сфере психического здоровья и психологической безопасности;
• отдельные законы — например, «Об охране здоровья граждан», «Об образовании», «О защите прав потребителей» — лишь частично затрагивают масштабную психотехнологическую проблематику, не обеспечивая целостного регулирования;
• попытки решать указанные проблемы административными или ведомственными методами приводят к дублированию функций и снижению эффективности;
• без принятия кодекса невозможна полноценная интеграция медицинских, образовательных, социальных и цифровых компонентов в единую гуманитарно-правовую систему;
• следовательно, принятие кодекса является необходимым условием формирования устойчивой государственной политики в гуманитарной сфере.

Наконец, суммируя дивиденды от разработки и принятия кодекса, ИИ сообщает нам следующее.

Принятие и реализация кодекса законов о психическом здоровье, психологической безопасности, благополучии является стратегическим шагом в развитии гуманитарной, социальной и национальной политики Российской Федерации. Документ направлен на формирование целостной системы защиты психического здоровья, прав и достоинства личности, укрепление психологического потенциала общества и повышение качества жизни граждан.

Кодекс создаёт основу для интеграции науки, образования, медицины, цифровых технологий и правового регулирования в единую гуманитарно-правовую систему. Его реализация обеспечит повышение уровня психологической безопасности, развитие национальной культуры психического здоровья и укрепление социальной устойчивости.

Попутно программой ИИ были показаны риски, возникающие при институциональной неготовности к принятию кодекса, возможности их минимизации, а также наиболее эффективные стратегии адаптации и продвижения модельного кодекса до уровня национального законодательства.

То есть мы (Комитет по законодательным инициативам ОППЛ, Международный ученый совет по психотерапии СРО «Национальная ассоциация «Союз психотерапевтов и психологов», Академический совет Международной академии научной психотерапии) используем все возможные ресурсы для обеспечения высокого качества законопроекта и сокращения неоправданных временных затрат.

Полагаем, что модельный документ кодекса «О психическом здоровье, психологической безопасности и благополучии населения Российской Федерации» — это следующий необходимый шаг в решении крайне важной и ответственной задачи по обеспечению психологической безопасности и благополучия наших сограждан.

Этот шаг ни в коем случае не идет вразрез, а только лишь усиливает аргументы в пользу принятия Закона РФ «О развитии психологической помощи в Российской Федерации», демонстрируя ясную перспективу продвижения в решении острейших социальных вызовов и проблем, которые нам предстоит решать в это непростое время.

Все здесь сказанное предлагаем воспринимать как внятные аргументы к развороту обсуждаемого законопроекта в сторону конструктивного сотрудничества с негосударственным сектором, в частности — к использованию проработанных механизмов управления качеством психологической и иной психотехнологической деятельности.