Проблема ответственности личности за подлинность своего бытия уже имеет традицию исследования, вместе с тем, применительно к ней имеется целый ряд вопросов, требующих детального изучения, эмпирической верификации существующих теоретических моделей. В частности, если в рамках классических подходов существовала некая противопоставленность двух стратегий жизни (адаптивной\неадаптивной, бытия/обладания и далее в этом ключе), которым приписывалась определенная позитивность/негативность, подлинность/неподлинность, то на сегодняшний день следует задаться вопросом о многочисленных вариантах жизненных стратегий и неоднозначности их позитивности/негативности, продуктивности/непродуктивности. Многочисленные исследования ресурсов личности для ее продуктивного функционирования, реализации экзистенциальной ответственности, осуществления самоактуализации, саморазвития не дают ответа на вопрос, будет ли человек задействовать эти ресурсы. Так, в рамках осуществленных нами эмпирических исследований представлений о собственном развитии во взаимосвязи с возрастной спецификой, установлено, что интенсивность, продуктивность рефлексивной работы личности уже в подростковом периоде определяет планку саморазвития, представления о его успешности, при этом на этапе довзрослости личностная рефлексивность дефицитарна, особенно, у лиц, не имеющих образцов рефлексивного отношения к жизни, не включенных в определенные социальные практики. Наличие у личности на этапе взрослости определенного жизненного опыта, а также практики его осмысления делает рефлексивность как ресурс саморазвития более выраженной; тем не менее, это не означает, что человек прибегнет к этому ресурсу для осознанного выстраивания своей жизни: активность личности может быть псевдорефлексивной, когда мыслительные усилия прикладываются к ситуации, но они связаны с задействованием защитных механизмов (например, человек рационализирует свое поведение). Очевидно, что такой ресурс саморазвития, как внутренний локус контроля - один из показателей экзистенциальной ответственности, в большей степени доступен личности в период зрелости. На предыдущих этапах онтогенеза дефицитарность данного личностного ресурса обусловлена как неблагополучностью социальной ситуации развития (гедонистичность представлений о собственном развитии у подростков из социально неблагополучных семей, их сниженная бытийная ответственность, невыраженная субъектная активность), так и определенной самоуспокоенностью (связанность позитивного самоотношения с нежеланием в себе что-либо изменять, высокая самопривязанность подростков с позитивным самоотношением как условие осознанного отказа от саморазвития в будущем, действование в логике социальной желательности), ориентированностью на референтное окружение (связанность представлений о развитии с деятельностью команды у юношей, увлекающихся спортом). Вместе с тем, личность на этапе взрослости, в потенциале способная видеть себя причиной событий, стремиться активно изменять свою жизнь, может характеризоваться внешним локусом контроля, фаталистичностью и, это, безусловно, не возрастная характеристика человека, а психологическая.

В связи с этим, на наш взгляд, принципиально важно, в частности, для практической психологии, для организации работы сферы образования, исследовать условия и механизмы становления нацеленности личности на саморазвитие, развития экзистенциальной ответственности, описать внешние и внутренние факторы, детерминирующие динамику этих процессов, изучить соответствующие социальные практики, деятельностные контексты.

В ходе эмпирических исследований нами было показано, что личность в подростковом, юношеском возрасте осознает значимость саморазвития, при этом ограничена в выборе его путей, контекстов. При благополучном варианте такое противоречие станет движущей силой саморазвития, когда личность будет стремиться отстоять свою индивидуальность, свой путь. На наш взгляд, важной задачей является проектирование такого образовательного пространства, которое культивировало бы логику активности и креативности построения жизненного пути, а не логику конформности, адаптивности, следования только социальной желательности. В ходе теоретического анализа, а также в результате эмпирических исследований выявлено, что при определенных обстоятельствах дефицитарность ресурсов для саморазвития может привести к невозможности его осуществления личностью. Так, подростки с негативным самоотношением открыты самоанализу и саморазвитию, при этом не убеждены в самоценности и самоэффективности, внешний локус контроля обуславливает неспособность принять на себя причины неудач и что-то изменить в жизни. Псевдорефлексивная активность (самокопание, самоуничижение) носит характер непродуктивности, иногда имеет компенсаторный характер (ругаю себя, чтобы окружающие меня пожалели).

Несформированность активной жизненной позиции, ограниченность опыта субъектной активности, особенно, имеющего субъективно положительный, ценный результат, может вести к преобладанию в системе мультирегуляции деятельности установки на адаптивность, конформность (на этапе довзрослости это связано с содержанием детско-взрослых, подростково-взрослых отношений, ограниченностью для растущей личности деятельностных, поведенческих альтернатив).

Нами сделан вывод о том, что более глубокая, интенсивная рефлексивная работа, мировоззренческая активность, больший жизненный опыт, стремление к творческим контекстам самоосуществления являются потенциалом продуктивного саморазвития личности в период зрелости в случае, если она делает выбор в пользу саморазвития, если она берет на себя ответственность за подлинность своего бытия. При этом вопрос, что определяет этот выбор человека, на наш взгляд, на современном этапе развития психологической науки остается открытым.